Россия, общий вагон

В конце вагона голосистая продавщица носков вступила в неравный бой с проводницей, чей густой бас перекрывал все ответные реплики.

- Сколько раз говорить! Тут не Красный Крест! Хочешь ехать - плати! Мы не богадельня, а Российская! Железная! Дорога! Что мне твои дети! Нарожала! Сейчас и высажу! В следующий раз - милицию буду звать!

Никита схватил рюкзак и тоже стал пробираться к выходу.

На пустой платформе привычно спал на сумке с носками мальчик, мечтавший упасть в кусты. Кустов вокруг не наблюдалось. Только какие-то безглазые постройки и уходящая в темноту проселочная дорога. Еще один парнишка, постарше, засунув руки в карманы, скептически разглядывал скрипящий фонарь. Женщина смотрела на уходящий поезд и почему-то улыбалась. Никите это понравилось.

Здание вокзала станции Киржач оказалось наглухо заколочено. Никита поставил клетчатую сумку на мокрую скамейку.

- Что ж, будем ночевать здесь. Нам не привыкать. Обнимемся и не замерзнем, - говорила продавщица носков Антонина Федоровна, расстилая по лавке полиэтиленовые пакеты. - Ты давай, разуйся, я тебе тоже носочки дам, а то ноги застудишь.

- Мам, я чаю хочу! Мам, я задубел весь! Мам, у меня живот болит! - хныкал старший мальчик Сева.

- Что ты ноешь! Улыбайся! Чему я тебя учила? Выпрями спину и улыбайся! Завтра нам повезет!

- Все завтра да завтра! Не будет ничего завтра!

- Не смей! Даже думать так не смей! Тем более говорить! Смотри, Ленька самый маленький, а держится как настоящий мужчина!

Ленька безмятежно спал, положив ладони под щеку. Он точно не сомневался, что завтра будет лучше, чем вчера.

- Я раньше как Севка была, - сказала Антонина Федоровна. - Чуть что - сразу в слезы. Сразу мысли всякие: ничего не получится, всю жизнь так и будет… хоть в петлю! А потом прочитала в одной книжке американской, что залог успеха - это прямая спина и улыбка. И теперь, что бы ни случилось, всегда помню: главное - улыбаться и не сутулиться. Тогда повезет!

- И как? - осторожно поинтересовался Никита. - Срабатывает?

- Да пока не очень, - легко призналась Антонина Федоровна. - Но я не отчаиваюсь. Я же знаю, что когда-нибудь - все обязательно изменится!