Россия, общий вагон

Однажды Никите приснился Николай Гумилев. Они ходили по запутанным питерским дворам в поисках конспиративной квартиры, но все явки оказывались провалены, и они шли дальше под липкими фонарями сквозь животное шевеление дверных цепей.

Гумилев был одет в мундир с эполетами, лыс и очень печален.

- Многих сажали и расстреливали как якобы шпионов и якобы участников заговоров, - жаловался Николай Степанович Гумилев. - А я на самом деле шпион! И на самом деле стоял во главе заговора! Знаешь, как мне обидно!

Гумилев просил Никиту изготовить бомбу. Никита отнекивался, говорил, что не умеет делать бомбы, а Николай Степанович качал головой и горько шептал:

- Плохо, ай, как плохо!

Никита не выдержал и спросил:

- Тебя ведь уже давно расстреляли, зачем тебе эти бомбы теперь?

Николай Степанович Гумилев обиделся, но ответил. С такой тоской в голосе:

- Ведь я был не поэт, который участвовал в заговоре. Я был заговорщик, который писал стихи!