Россия перед лицом истории: конец эпохи национального предательства?

Почти каждый день ходя по магазинам, я спешно оговорился: конечно же, речь идет об официальном уровне инфляции, который имеет лишь отдаленное отношение к реальному росту цен.

И все закончилось наилучшим образом — для меня и слушателей.

А вот для нашей страны все продолжается.

Ибо нет ничего болезненнее, чем повседневный, изматывающий, разрушающий жизнь рост цен, — особенно когда он еще и не признается властью.

Как считать инфляцию?

Разумеется, этому есть и объективные основания: инфляция считается на основе цен на более чем 460 видов товаров и услуг в более чем 265 населенных пунктах.

Проблемы сведения этих данный в единый показатель не решены до сих пор: например, как считать рост цен на товар, который временно исчез с прилавка? Если полагать, что его цена не изменилась, тогда, чем хуже ассортимент, тем ниже инфляция.

Другая проблема — выбор места замера цен. Ведь один и тот же товар продается в различных торговых сетях, в обычных магазинах и на рынке по разным ценам.

Важна и численность населения: чем больше людей живет в городе, тем выше значимость показателя в нем. А поскольку россияне бегут в мегаполисы, их население выше отражаемого в официальной статистике, а население остальной России — ниже. Поэтому рост цен в крупных городах недооценивается, а в малых и на селе — переоценивается.

Но главный порок расчета инфляции — ассортимент товаров и услуг. Как можно включить в расчет показателя цены трех разных способов рытья могил (это не шутка), но не помидоров и огурцов? Как можно учитывать цену земли для растений, но не груш, винограда и арбузов? — непостижимо.

Ключевая причина занижения официальной инфляции относительно ощущаемой нами в магазинах — завышение доли дорогих товаров в товарообороте. Это автомобили, мебель, меховая одежда и турпоездки за границу (которыми регулярно пользуется, несмотря на изобилие «наших людей» на курортах, отчетливо менее 10 % россиян).

Цены на них растут медленнее (их рынки более конкурентны, а при скачке цен их покупку всегда можно отложить), — и потому завышение их доли в покупках занижает инфляцию.

Но рост стоимости жизни связан не только с ростом цен.

Классический пример — аферы компаний, управляющих нашим жильем и все более напоминающих МММ: завышение объемов потребления (например, воды) и своих работ облегчает наши карманы без формального увеличения тарифов.

А «повышение степени платности бюджетных услуг» — официальная цель реформы бюджетных организаций (в первую очередь здравоохранения и образования)? Формально цены не растут, просто

доля людей, вынужденных платить, увеличивается государством, — и траты населения подскакивают без формального роста цен.

И все это без учета политического давления на статистиков.

Хотелось бы верить в его отсутствие, — но уж слишком памятно, как в первую половину 2000-х после вопросов президента «а что у нас там с ростом цен?» инфляция немедленно падала, как муха, пришибленная газетой «Правда».

Догмы либерального фундаментализма вынуждают государство не столько развивать экономику, сколько снижать инфляцию, — и не стоит слишком порицать специалистов, живущих под дамокловым мечом обвинений в «политической диверсии» и, вероятно, вынужденных порой занижать упрямый показатель.

Поэтому реальная инфляция для большинства из нас, по разным оценкам, до начала 2014 года была выше официальной в 1,5–2 раза; в 2014 году это превышение, насколько можно судить, составляет не менее 3 раз.

Не стоит забывать и крайне несправедливый характер социального строя. Использование «средней температуры по больнице» (например, расчет средней зарплаты суммированием доходов работников и топ-менеджеров) при высоком различии условий жизни богатых и бедных даже не искажает итоговую картину, а просто вводит наблюдателя (в том числе и государственного) в заблуждение.

Как бы ни слепили глаза рекламы столиц, Россия бедна: по данным центра Левады, не менее 80 % населения испытывает нехватку текущих доходов для покупки товаров длительного потребления. Эти люди могут считать себя хоть олигархами, хоть «средним классом», но они бедны.

Занижение инфляции опасно

Игры со статистикой в экономике и политике так же опасны, как в медицине — игры с температурой.

Составители бюджетов знают: помимо намеченного, бюджет получает еще и инфляционный доход — от не учитываемого роста цен. А увеличения расходов в меру реальной инфляции не будет, — и это породит не только профицит, но и недофинансирование многих реальных нужд (правда, похоже, с лихвой перекрываемое безудержным «распилом»).

Занижение инфляции дезинформирует государство: показатели роста оказываются завышены, что способствует необоснованной эйфории.

В частности, завышаются показатели благосостояния граждан, — а с ними и представления о благо получии общества, его стабильности и удовлетворенности населения своей жизнью.