Россия перед вторым пришествием

<...> Сильно развился в нем дух мирской многопопечительнос-ти <...> ...В третьем двадцатипятилетии, какое погибельное раздолье будет в среде монашества? В четвертом же двадцатипятилетии будем иметь: 7 и 4, т. е. — 7400 лет от сотворения мира; какую же волю получит тогда погибель в монашестве? (Примечание к сему переводчиков²⁰: Святой говорил это в 1817 г.; следовательно, началом упадка монашества он определяет 1792 г. Это время ознаменовано началом торжества вольнодумных учений, французской революции, упадком монархизма на Западе, развитием атеизма и увлечением экономическою, торгово-промышленною, вообще, материальною стороною жизни)» ⁵.

Святитель Феофан, Затворник Вышенский (1815-1894): «Как шла французская революция? Сначала распространились материалистические воззрения. Они пошатнули и христианские, и общерелигиозные убехщения. Пошло повальное неверие: Бога нет, человек — ком грязи; за гробом нечего ждать. Несмотря, однако, на то, что ком грязи можно было всем топтать, у них выходило: не замай! не тронь! дай свободу! И дали! Начались требования — инде разумные, далее полуумные, там безумные. И пошло все вверх дном.

Что у нас? У нас материалистические воззрения все более и более приобретают вес и обобщаются. Силы еще не взяли, а берут. Неверие и безнравственность тоже расширяются. Требование свободы и самоуправства — выражается свободно. И вот выходит, что и мф на пути к революции!» ⁶

Схиархимандрит Варсонофий (Плиханков, 1845-1913), старец Оптинский (2 января 1911 г.): «Один человек видел во сне танцующих кадриль, и Ангел Господен вразумил его, говоря: «Посмотри, что они делают, Господи, да ведь это — поругание Креста Христова». Действительно, французская кадриль была выдумана в эпоху революций для попрания креста, ведь и танцуют ее 4 или 8 человек, чтобы как раз вышел крест. Подобный сон видела и одна схимница — ей представилось, что танцующие были объяты пламенем и окружены канатом, а бесы прыгали и злорадствовали о погибели людей» ⁷.

Современный исследователь и публицист Н. Н. Лисовой пишет о некоторых событиях французской революции 1789 г.: «Сентябрьские убийства» — так назвали современники массовые избиения дворян и священников в парижских тюрьмах, производившиеся санкюлотами 2-4 сентября 1792 г. по инициативе «друга народа» Марату. Вот что говорит «великий маг и каббалист», крупнейший авторитет в области масонских традиций, Элифас Леви о сентябрьских событиях:

«Во время сентябрьских убийств какой-то таинственный старик громадного роста, с длинной бородой, появлялся везде, где убивали священников.

«Вот вам за альбигойцев, — восклицал он. — Вот вам за тамплиеров. Вот за Варфоломеевскую ночь. За Севенских осужденных». (Перечисляются некоторые секты и люциферианские ереси, в борьбе с которыми обвинялась католическая Церковь).

Он рубил направо и налево и весь покрыт был кровью с головы до ног. Борода его слиплась от крови, и он громко клялся, что он вымоет ее кровью.

После казни Людовика XVI этот самый вечный жлд крови и мести поднялся на эшафот, погрузил обе руки в королевскую кровь и окропил народ, восклицая: «Народ французский! Я крещу тебя во имя Якова и свободы»⁸.

«Это был тот самый человек, который предложил мадемуазель де Сомб-рейль выпить стакан крови «за народ», — прибавляет цитировавший этот же отрывок о. Павел Флоренский (9.1.1882-8.12.1937) и продолжает: «В 1307 году был арестован орден Тамплиеров, подготовлявший ниспровержение христианства во имя взращенного в его недрах древнего манихейства. Вместе с религиозным переворотом подготовлялась величайшая социальная революция, имевшая перестроить облик всей Европы. Но орден был разгромлен, а великий магистр его Яков Моле был сожжен на медленном огне 18-го марта 1314 года. Но, влиянием ордена, имевшего огромные связи, эта казнь была отсрочена и из тюрьмы заключенный вел широкую организационную деятельность. Плодом ее были четыре великих масонских ложи: в Неаполе — восточная, в Эдинбурге — западная, в Стокгольме — северная, в Париже — южная. Тайное общество принесло клятву вечной ненависти французскому королевскому дому и католической Церкви, а также и вообще началам монархии и церковности. Эту свою ненависть вместе с девизом: Liberte, Egalite, Fraternite оно понесло через века и передало великой революции. От имени Моле может быть отчасти понятным пристрастие этого тайного общества ко всему, что носило имя Якова; но далеко не все совпадения тут могли зависеть от человеческих пристрастий, как бы они ни были горячи. Так ни от чьих намерений не могло зависеть имя признанного вдохновителя французской революции — Жан -Жака Руссо, данное ему при крещении, ибо не за имя же Жак в нем увидели пророка революции. В том самом доме на улице Платриер, в котором умер этот Жак; была основана ложа — центр революционного движения. «Якобинизм имел уже имя раньше того, чем главы заговора выбрали старую церковь тнахов-якобитов местом для своих собраний.²¹ Их имя происходит от имени Якова — имени рокового для всех революций.²²