Россия под ударом. Угрозы русской цивилизации

Отсюда видно, что эффективно проведенная «оранжевая революция» означает фундаментальное событие в судьбе общества — разрыв непрерывности. Часть населения, подчинившись гипнозу спектакля, выпадает из традиций и привычных норм рациональности предыдущего общества — «перепрыгивает в постмодерн». Но при этом она разрывает и свою связь с реальностью страны, ее новые ценности и «стиль жизни» не опираются на прочную материальную и социальную базу. Будет ли эта реальность меняться так, чтобы прийти в соответствие с новыми ценностями — или всей этой «оранжевой» молодежи придется пройти через период тяжелой фрустрации и вернуться на грешную землю в потрепанном виде? Проблема в том, что сама «рациональность постмодерна» исключает сами эти вопросы и возможность предвидения — один спектакль сменяется другим, и человек не замечает, как становится зрителем-«бомжем», без традиций и без почвы.

Ни государство, ни наука, ни общество России к этой угрозе нового типа не готовятся, хотя материал для создания таких квазиэтносов уже готовится в довольно широких масштабах.

Глава 4. РАЗРУШЕНИЕ МЕЖНАЦИОНАЛЬНОГО ОБЩЕЖИТИЯ

Круг явлений, охватываемых понятием «угроза», простирается от сиюминутных мелочей до вселенских бедствий. Это может привести к спорам об иерархии и классификации угроз, о причине и следствии, о курице и яйце. Чтобы избежать изнурительной схоластики, постараемся при обсуждении конкретной угрозы указывать и на ее предпосылку. Это условия, которые сделали возможными зарождение и развитие данной угрозы. Их можно было бы считать угрозой более низкого, фундаментального уровня — менее явной и оформленной, нежели выбранная нами для обсуждения.

Сейчас, по истечении двадцати лет нынешней Смуты (в ее «открытой» фазе), проявилась и стала осязаемой угроза утраты многих черт и качеств России. Если эти угрозы реализуются в полном масштабе, Россия перестанет существовать в ее привычном и близком для нас образе.

Понятно, что страны не гибнут в буквальном смысле слова, но могут катастрофически измениться — так, что происходит разрыв непрерывности в их бытии. Сегодня некоторые философы говорят, что Россия не исчезнет, поскольку она уже вбросила в мир свои вечные ценности (литературу, музыку, автомат Калашникова). Они будут жить, даже если исчезнет русский народ — как живут ценности Древней Греции, хотя нынешние греки уже совсем другой народ, чем в античности.

Чтобы спокойно рассуждать о жизни русских культурных ценностей без русского народа, надо быть философом. Для нас же сама возможность утратить любую ипостась России (народ, территорию, государство, культуру) — угроза неприемлемая. Строго говоря, смертельный удар по любой из этих ипостасей означает гибель целого, пресечение исторического пути страны, цивилизации, государства. Одной из важных ипостасей России является созданный в ней за несколько веков способ совместной жизни множества народов — в одном государстве и на огромной территории.

Россия изначально сложилась как страна многих народов («многонациональная» страна). Ядром, вокруг которого собрались народы России, был русский народ, который и сам в процессе своего становления вобрал в себя множество племен. Их «сплавило» Православие, общая историческая судьба с ее угрозами и войнами, русское государство, язык и культура.

Российская империя как государственно-национальная система строилась на других основаниях, чем другие большие государства Европы. По выражению кадета П.Н. Милюкова, до ХVI века это было военно-национальное государство — феодальные владыки и племенные вожди принимали российское подданство как средство избежать порабощения более опасными агрессивными соседями. В ХVI-ХVII вв. на южных и юго-восточных границах России войны происходили каждый год, на западных — примерно каждый второй год. Главная угроза шла с Запада.

Во время войн отвоевывались захваченные другими государствами территории. Устои жизни на вошедших в Россию территориях резко не менялись, они управлялись с помощью местной знати. Чаще всего она и ставила вопрос о присоединении к России, которое нередко признавалось в столице уже после того, как происходило де-факто на местах. Правящая элита Российской империи с самого начала складывалась как многонациональная. По переписи 1897 г. только 53% потомственных дворян назвали родным языком русский.