Россия под властью царей

Будучи неразрывно связана с другими европейскими странами политическими узами и вынужденная вступить в экономическое, военное и политическое соперничество со своими соседями, царская Россия неудержимо катится к катастрофе. Ибо, несмотря на все растущие противоречия внутреннего развития европейских стран, Россия не может состязаться с ними, не перенапрягая своих сил. Чем острее соперничество, тем гибельнее оно для России. Поэтому грядущий политический кризис гораздо ближе и грознее, чем кризис социальный. Нынешнее положение в стране напоминает период, предшествовавший реформам Петра Великого. Самодержавие так же подавляет и угнетает культуру и прогресс, как это делал московский клерикализм в XVI и XVII столетиях. Сыграв свою роль в создании политического могущества России, царизм стал теперь причиной его неуклонного разрушения. Если самодержавие не падет вследствие внутренних причин, то оно потерпит поражение в первой же серьезной войне; будут пролиты реки крови, и страна будет расчленена на куски.

Свержение самодержавия стало политической, социальной и нравственной необходимостью. Оно обязательно для безопасности государства и для блага народа.

* * *

Говоря о нашей центральной власти, очень поучительно и, разумеется, весьма утешительно отметить, как преступления против человечества сами по себе превращаются в кару, падающую на голову преступников. Библия сохранила легенду о вавилонском царе Навуходоносоре, который в наказание за чрезмерную гордыню был превращен богом в быка и целых двенадцать лет питался одной травой. Я не помню, почему гордыня вавилонского царя заслужила столь ужасное наказание. Вряд ли он был более гордый, чем его петербургский собрат, претендующий на то, чтобы всеми повелевать, всеми распоряжаться, за всех решать и всеми помыкать в стране со стомиллионным населением. Было бы только справедливо подвергнуть его подобной же каре и присудить всю жизнь жевать одну только бумагу.

В бюрократическом государстве, где все делается в письменном виде и ничего не оставляется для собственной мысли и инициативы, самые незначительные дела восходят от низших служителей системы к самой вершине царю. Что, например, скажет читатель о следующем императорском рескрипте одном из тысяч совершенно сходных "высочайших указов", как они называются на официальном языке, относящемся не более и не менее как к студенческим кителям. Привожу указ дословно, со всем его бюрократическим красноречием:

"При слушании всепокорнейшего доклада министра государственных имуществ Его Императорское Величество 15 октября сего года (1884 год) высочайше соизволил повелеть в дополнение к форменной одежде, высочайше утвержденной Его Величеством 3 мая 1882 года для студентов Московского сельскохозяйственного института, разрешить во время лекций в институте и на практических занятиях носить кители: зимой - серо-коричневого сукна, летом - светло-желтого (небеленого) полотна - с ремнем из коричневой кожи, украшенным металлической пряжкой, на которой, перевитые венцом из колосьев, должны быть начертаны буквы П и А славянской печати".

Может ли верховный правитель ста миллионов лучше использовать свое время, чем на решение столь важных проблем - цвета и материала студенческих кителей, носить ли студентам кители или сюртуки и какие должны быть буквы на пряжках - славянские или готические?

Правда, эти вопросы не очень сложны. Если у царя нет особого вкуса к красоте форменной одежды, он может решить их сразу. Но ведь проект указа должен быть ему прочитан, прежде чем он его подпишет, или по крайней мере кратко изложен. Царь должен сказать свое "да" или "нет", должен потратить на это какое-то время. И если каждый министр приносит ему сотни таких же пустяковых дел, сколько же времени от рабочего дня остается у царя на непустяковые дела? Легко убедиться в том, что каждый министр может представить вполне достаточно безделиц, чтобы заполнить досуг своего государя и лишить его всякой возможности уделять внимание важным вопросам государственного управления. Так царь может действовать, только следуя советам своего министра. Даже такой ревностный абсолютист, как покойный московский профессор Буслаев, в письме, напечатанном в одном из журналов, посвященных русской старине, подсчитал огромное количество представляемых на подпись императору маловажных бумаг и пришел к неожиданному заключению: чтобы вернуть Белому царю свободу действий, каждодневная правительственная рутина должна быть возложена на ответственного министра. Однако ученый профессор не пошел так далеко, чтобы предложить сделать этого министра ответственным перед народным представительством.

Если сравним положение деспотов в различные исторические эпохи, то, безусловно, сможем утверждать, что нынешний метод сделать якобы всесильного монарха совершенно бессильным гораздо действеннее, чем прежний.