Россия. Погружение в бездну

Перед нами уже не «государственный монстр», а государственный мутант. Но Горбачев, лавируя как всегда, говорит в другой раз о том, что непозволительно превращать Союз

«в нечто аморфное, нежизнеспособное»,

поскольку нужна

«реальная федерация, а не какое — то сообщество, не какая — то ассоциация»

Там же. С.79

Не следует, однако, обольщаться подобными заявлениями, поскольку они, как нам кажется, не отражали подлинные замыслы «реформатора». Достаточно напомнить, что он, создавая Союз суверенных государств, готов был отказаться даже от единой конституции, заменив её, по подсказке акад. В. Н. Кудрявцева, развернутым Договором об образовании государства и Декларацией прав человека (Грачев А. Дальше без меня… Уход Президента. М., 1994. С. 147). Уже этот, отдельно взятый факт свидетельствует о том, что политика Горбачева — являлась политикой разрушения, а не созидания.

Главы республик, общаясь с Горбачевым и наблюдая за его поведением, могли подумать, что он в глубине души вообще против любого жизнеспособного Союза. И здесь припоминается такой довольно красноречивый эпизод, рассказанный помощнику А. Черняеву и пресс — секретарю А. Грачеву самим М. Горбачевым после очередных дебатов с республиканскими лидерами о судьбе Союза:

«Я был совершенно спокоен. Я не боялся ничего потерять и потому чувствовал себя свободным от любого давления. Я следовал только своей убежденности и сказал им это. Сказал, что они не свободны, раз оглядываются на чужие мнения, на чьи — то настроения и амбиции… Я согласен строить любой Союз — федеративный, конфедеративный, какой хотите, но строить, а не разваливать. И когда они поняли, что я говорю всерьез, то растерялись и сразу потребовали перерыва»

Грачёв А. Дальше без меня… С. 152.

Заявление весьма красноречивое.

Возникает вопрос, что скрывается за словами Президента СССР о несвободе глав республик в своих действиях, об их зависимости от чужих мнений и настроений. Не заключен ли здесь намек на влияние Запада, откуда исходили эти чужие мнения и настроения, которые регламентировали поведение республиканских лидеров. Тут есть о чем поразмыслить.

Что касается растерянности глав республик, вызванной намерением Горбачева строить Союз, а не разваливать его, то она, по всей видимости, объясняется внутренней уверенностью «националов» в том, что Горбачев, несмотря на публичные разговоры о Союзе, ведет дело к его развалу.

Необходимо далее заметить, что Горбачеву народ не поручал «строить любой Союз». В соответствии с итогами референдума 17 марта 1991 года он обязан был строить Союз Советских Социалистических республик в качестве обновленной федерации равноправных суверенных республик, а отнюдь не конфедерацию и тем более союз суверенных государств. Президент пренебрег волей своего народа, совершив, если говорить начистоту, преступление перед нацией. И не ему теперь осуждать тех, кто завершил начатое им разрушение страны, ибо он и они — «из одной стаи». Непомерным ханжеством отдает от его слов:

«Никто из этих людей (демократов. — К Ф.) не оглянется, не вспомнит о том, как беспардонно была проигнорирована суверенная воля советского народа, выраженная голосованием 17 марта. А ведь 76 процентов населения страны, 71,34 процента населения России сказали «да» Союзу. Столь же впечатляющи были результаты референдума на Украине и в Белоруссии. Но это не остановило Ельцина, Кравчука и Шушкевича, когда они собрались в Беловежской пуще. Не дрогнула у них рука подписывать документ, идущий вразрез с волеизъявлением русских, украинцев, белорусов, смею сказать, и всех других населяющих нашу страну народов»

Горбачёв М. С. Жизнь и реформы. Кн. 2. С. 528