Итак, 16 августа 1985 года в редакцию областной газеты «Витебский рабочий» поступило по почте анонимное письмо, опущенное в городе в почтовый ящик. В нем сообщалось, что убийства женщин в Витебской области были совершены организацией «Патриоты Витебска».
А 27 октября 1985 года вечером в том же районе снова было совершено аналогичное преступление. На этот раз на шее жертвы была затянута импровизированная петля из ее же головного платка. Труп женщины был обнаружен на поле возле деревни Павловичи. В прямой кишке потерпевшей и на ее одежде экспертиза обнаружила сперму. В рот трупа была вставлена записка, в которой указывалось, что убийство совершено за измену. Ниже значилась все та же подпись: «Патриоты Витебска».
Почерковедческая экспертиза подтвердила, что и анонимка в газету, и записка сделаны рукой одного и того же человека.
Теперь уже поиски убийцы стали вопросом времени.
Кроме того, о загадочном маньяке следствие имело сведения, что в своих передвижениях он пользуется транспортом.
«Используя это обстоятельство, в результате проведения дальнейших следственных действий и оперативно-розыскных мероприятий среди владельцев автомашин «Запорожец» красного цвета, был установлен житель деревни Солоники Полоцкого района Михасевич Г. М., который в 1981–1985 годах по роду своей работы в совхозе «Двина» пользовался также автомашинами «Автотехуход» и «Техпомощь»… При исследовании почерка Михасевича оказалось, что именно им и были исполнены эти письмо и записка».
9 декабря 1985 года Михасевич был взят под стражу. И на первых же допросах, признав свое авторство и почерк, выдвинул версию о том, что двое неизвестных лиц, которые заставили его помогать переносить труп, точно так же принудили написать под их диктовку и анонимное письмо, и записку, найденную во рту покойницы. Впрочем, уже через два дня, на втором же допросе, следствие камня на камне не оставило от вымышленных злодеев, и Михасевич сознался в последнем убийстве. Ну, а записка, как водится, была им написана, чтобы сбить следствие с толку, когда он почувствовал, что круг сужается.
Начав говорить, Михасевич уже не останавливался и, припертый к стене массой улик и доказательств, в течение декабря признался в убийстве еще восемнадцати женщин. В январе 1986 года он взял на себя еще четырнадцать жертв, а в апреле рассказал еще о пяти аналогичных преступлениях. Он не только рассказывал, но и показывал, где убивал, как, где зарывал тела, где прятал вещи… Михасевич ни разу не ошибся. Его признание не было самооговором. Более того, кроме уже известных жертв маньяка, в указанных им местах нашли останки еще пяти убитых женщин, пропавших без вести за последние годы.
И к прежнему уголовному делу добавились пухлые тома о 37 фактах убийств и одном покушении на убийство.
Пришлось в пожарном порядке пересматривать прежние дела, когда по тем или иным причинам к уголовной ответственности за совершенные Михасевичем преступления привлекались другие лица. В отношении их уголовные дела были прекращены. Зато было возбуждено уголовное дело по фактам нарушения законности.
Таков финал истории этого маньяка. А каким же было начало?
В далеком 1970 году Геннадий Михасевич по направлению совхоза «Дисненский» Миорского района поступил в Городокский техникум механизации сельского хозяйства. А в июне 1973 года он закончил его. За это время молодой человек не раз приезжал из поселка Городок к папе и маме в деревню Ист, под родимый, так сказать, кров. И за это же время совершил пять убийств и одно покушение на убийство. По-видимому, механизм удушения был еще недостаточно им отработан.
Свою самую первую жертву он нашел в Полоцком районе, в поселке Экимань.
«Это было давно, я задушил девушку… Встретил ее в темное время. Было это в мае. Девушка была загорелая, как будто она приехала с юга, а у нас к тому времени еще не загорали. При себе у нее были две сумки. Эту девушку я задушил прямо на дороге, потом оттащил ее в сторону, там было поле и посажены яблони. Вещи я забрал с собой. В сумке у нее была одежда, ее я бросил в Двину».
Девушка из поселка Экимань уехала в туристическую поездку по Краснодарскому краю, а домой не вернулась.