Россия - преступный мир

В гостинице «Ростов», где я поселился, неожиданно встретил своего московского коллегу, отличного прокурора-криминалиста Володю Казакова. Спрашиваю, что он тут делает, и слышу ответ: «А ты разве ничего не знаешь о маньяке?»

Зашли мы ко мне в номер, и Володя стал рассказывать, что в округе появился маньяк, убивающий детей и женщин. В Ростове, Шахтах и вообще по области уже имеется более двадцати случаев. И ему, то есть Володе, поручено расследование этих преступлений. «Трудность вся в том, — говорит он, — что ростовские коллеги уже арестовали молодого парня, умственно отсталого, который сознался в десятке из этих убийств. А теперь они говорят, что, поскольку маньяк арестован, следовательно, нет никакой нужды в дальнейшей проверке…»

К сожалению, как правило, так и происходит. Уж если милиция кого-нибудь арестует по скандальному делу, то будет до конца стоять на своем. Вот и из этого, как сказал Володя, «полудурка», как и из других подобных ему, недобросовестные сотрудники после каждого нового обнаруженного трупа немедленно начинали выбивать показания. А под определенным нажимом, известное дело, такие умственно отсталые люди готовы взять на себя что угодно, вплоть до распятия Христа.

Поговорили мы вот так, и каждый из нас отправился заниматься своим делом. И вовсе не думал я тогда, что через несколько лет роль охотника за этим истинным дьяволом выпадет именно мне…

Шло время, а Казаков, как я узнают позже, тратил его на войну с ростовскими милицией и прокуратурой. И одновременно буквально бомбил Москву донесениями о преступной небрежности работников местных правоохранительных органов, которые укрывали некоторые трупы, затаптывали места преступлений, «теряли» вещественные доказательства и, совершенно очевидно, добывали очередные признания, используя недозволенные приемы. В убийствах, которые совершались уже после ареста умственно отсталого подростка, обвинялись его дружки, такие же психически неполноценные. Авторы такого «расследования» утверждали, что оставшиеся на свободе друзья арестованного специально совершают эти убийства, чтобы отвести подозрения от своего приятеля, находящегося под стражей. Поражала такая фантазия своей оригинальностью.

В конце концов «бомбежка» Казакова достигла своей цели. В ноябре 1985 года в Генеральной прокуратуре Союза ССР состоялось специальное совещание, на котором обсуждалось состояние работы по данному делу. Шло оно, как говорится, на самом высоком уровне: оба генеральных — Союза и России, министр МВД СССР, ростовские прокурор и начальник УВД. А закончилось оно тем, что я получил официальное письменное предписание принять к производству дело за номером таким-то, с чем немедленно и отбыл в Ростов.

Для начала я разделил следственно-оперативную группу на две части. Одну, во главе с Казаковым, отправил в Шахты, где произошло больше всего убийств, другую оставил в Ростове, при себе. А далее надо было в срочном порядке решить два дела: детальнейшим образом ознакомиться с собранными материалами и вплотную заняться «полудурками». Естественно, что по второму вопросу и прокуратура, и милиция Ростова немедленно встали на дыбы. Но я заявил достаточно четко: «Я принят дело по распоряжению Генеральной прокуратуры СССР. У меня нет времени сейчас ставить вопрос об ответственности тех, по чьей вине два года психически больные люди, совершенно ни в чем не виновные, содержались под стражей, но наступит время, когда им придется за это ответить. Сейчас я займусь их освобождением…»

Конечно, легче было заявить, чем сделать. Но, не вдаваясь в подробности, ребят из специнтерната, которых то арестовывали, то выпускали, наконец удалось освободить и тем самым получить возможность полностью переключиться на материалы дела.

Вспоминаются Стороженко, те же, как я их назвал, многосерийные убийства. Но у Стороженко было двадцать эпизодов нападения на женщин, из которых восемь женщин остались живы. Этот же садист и убийца был покруче, мы уже могли назвать двадцать три его жертвы, из которых ни одна не осталась в живых, из тех, которые были, разумеется, известны. Но все ли известны, это тоже вопрос. Ведь оставшаяся в живых жертва могла хоть что-нибудь сказать о преступнике.

В Ростовской области постоянно числилось около трех тысяч без вести пропавших, и чтобы опознать или идентифицировать изуродованный, труп, требовалось много времени и усилий. И время в этом смысле работало на убийцу, ведь решающими для расследования бывают первые два-три дня, а потом следы может уничтожить непогода. Да и воспоминания очевидцев, если таковые были, блекнут, стираются.

Нам совершенно не за что было зацепиться — никаких вещественных доказательств, заслуживающих внимания, никаких случайно, чудом выживших жертв. Места преступлений были совершенно чисты. Это значило, что преступник имеет представление о методах работы следственных органов и умеет не оставлять следов. Но жертвы его были в ужасном состоянии. Я видел фотографии убитых детей, женщин. Этот кошмар показывал, что маньяк знаком и с анатомией.