Россия при смерти? Прямые и явные угрозы

В условиях острого кризиса возникает необходимость в том, чтобы значительная доля отечественной науки перешла к совершенно иным, чем обычно, критериям принятия решений и организации — стала деятельностью не ради «увеличения блага», а ради «сокращения ущерба». Это задает особое направление в оценке эффективности. Оценки по необходимости должны носить сценарный характер и отвечать на вопрос: «Что было бы, если бы мы не имели знания о данной системе или процессе?» Заменять такие оценки подсчетом выгод от создания и внедрения той или иной технологии (которую к тому же в нынешних условиях чаще бывает выгоднее импортировать) — это уводить внимание от главного.

Трудность перехода к иным критериям заключается в том, что полезность исследований, направленных на предотвращение ущерба, в принципе не только не определяется, но даже и не осознается именно тогда, когда данная функция выполняется наукой эффективно. Пока нет пожара, содержание пожарной команды многие склонны были бы рассматривать как ненужную роскошь — если бы не коллективная память. Наука, которая имеет дело с изменяющейся структурой рисков и опасностей, опереться на такую коллективную память не может.

Казалось бы, после травмирующего опыта 90-х годов эту ценность науки можно было бы понять. Но этого не произошло, критерии не изменились. В августе 2008 г. был представлен подготовленный Минобрнауки РФ проект постановления правительства “О проведении оценки результативности научных организаций государственного сектора”. В качестве главной цели создаваемой системы оценки провозглашено, как и прежде, “увеличение вклада науки в рост экономики и общественного благосостояния”. Авторы этого проекта связали основные понятия и факторы в картину, которая изображает не науку, а безобразного урода, почти антипода науки. Таково представление о науке у Министерства образования и науки РФ.

С точки зрения перечисленных выше функций отечественной науки имеющаяся сегодня в наличии система является недостаточной как по масштабам, так и по структуре. Тенденции изменения этой системы при продолжении происходящих в ней процессов являются в целом неблагоприятными.

Выполнение чрезвычайных функций науки в условиях кризиса (шире — переходного периода) резко затруднено отсутствием целеполагания со стороны государственной власти. Произошел разрыв между властью и наукой как двумя ключевыми элементами российского «общества знания». Как показал опыт, через самоорганизацию научных коллективов в кризисном состоянии не происходит их гармонизации с изменившейся структурой социальных проблем.

Угасание отечественной науки — фундаментальная угроза для России. Но и сам факт, что власть этого не желает видеть — угроза не менее тяжелая.

Качество жизни: структуры повседневности

Выступая 5 сентября 2005 г. в Большом Кремлевском дворце с программным заявлением перед всей «властной верхушкой», В.В. Путин сказал: «Основной целью нашей с вами деятельности, ключевым вопросом государственной политики является существенное повышение качества жизни граждан России. Я собрал вас сегодня для того, чтобы обсудить вопросы создания новых механизмов для решения именно этой задачи» [40].

Впервые за 15 лет была названа основная цель государства. Она была обозначена сложным понятием качества жизни. В принципе, это понятие настолько туманно и неоднозначно, что не годится для целеполагания государства. Принеси то, не знаю что! Каждый, услышав В.В. Путина, подумал: что государство берется повышать? Никаких разъяснений того, как власть понимает качество жизни не вообще, а конкретно в России первого десятилетия ХХI века, не последовало.

Вводя в политический оборот такое насыщенное философским смыслом понятие, власть должна была бы подойти к нему осторожно и беспристрастно — говорить о том, что есть, нейтрализуя страсть идеологических оценок. Эта страсть гонит нас от факта и меры к идеалам, к «битве призраков».

Литр молока, продолжительность жизни, число убийств, температура в доме — натурные показатели, поддающиеся однозначному толкованию — из этого и составится первый профиль качества жизни. Дальше можно было бы возводить надстройку душевных радостей и горестей, составлять другие профили.

Например, в 1989 г. молока и молочных продуктов в среднем по СССР потребляли 363 кг в год на человека, а в Армении даже по 480 кг. Это элемент первого профиля качества жизни. Но при этом 62 % армян были недовольны своим потреблением молока, им казалось, что они потребляют слишком мало (а в Испании, например, потребляли 145 кг и были довольны).