Россия при старом режиме

Если население не вымирало от голода (а до наступления коммунистического режима этого с ним не случалось, несмотря на периодические неурожаи и вспышки голода в отдельных районах страны), то для прокорма всех этих лишних ртов откуда-то должно было браться продовольствие. О ввозе его не могло быть и речи, ибо Россия мало что имела для продажи за границу, чтобы выручить средства на. закупку пищевых продуктов, и те, кто занимался экспортом - царь и богатейшие помещики - предпочитали ввозить предметы роскоши. Если уж на то пошло, зерно составляло важнейшую статью российского экспорта: в XIX в. страна продолжала вывозить зерно, даже когда его не хватало для ее собственного населения. Повышение производительности сельского хозяйства более обильным унавоживанием, использованием машин и прочими способами его рационализации не представлялось возможным отчасти потому, что полученная прибыль не окупила бы понесенных затрат, отчасти из-за того, что нововведениям противилась жесткая социальная организация крестьянства. Капитал вкладывался в землю в основном в тех хозяйствах юга России, которые поставляли сельскохозяйственные продукты в Англию и Германию; однако подъем производства на этой земле не приносил выгоды крестьянину. Выход тогда лежал в распашке все новых и новых земель, то есть в экстенсивном - а не интенсивном - хозяйстве. Согласно имеющимся в источниках статистическим данным, такая необходимость приводила к неуклонному расширению посевной площади, выросшей с 1809 по 1887 г. на 60% (с 80 до 128 миллионов гектаров)*12. Обилие целины не стимулировало повышения производительности хозяйства: распахивать новые земли было легче и дешевле, чем улучшать старые. Однако даже такого безостановочного расширения посевной площади не хватало, поскольку, как ни бурно оно происходило, население росло еще скорее, а урожаи оставались на прежнем уровне. К 1800-м гг. в средней и южной полосе России целины практически не оставалось, и земельная рента выросла необыкновенно. В то же самое время, как мы уже отмечали, рост современной промышленности лишал крестьянина основного источника побочного дохода, сужая рынок сбыта незамысловатых изделий кустарного производства. Вот, в двух словах, корни знаменитого "аграрного кризиса", потрясшего империю в последний период ее существования и в такой большой степени ответственного за ее падение.

*12 С.М. Дубровский, Столыпинская реформа, 2-е изд., М., 1930, стр. 18

До тех пор, однако, пока внешние пределы страны можно было раздвигать до бесконечности, русский крестьянин оставлял позади себя истощенную почву и рвался все дальше и дальше в поисках земель, которых не касалась еще человеческая рука. Колонизация является настолько основополагающей чертой российской жизни, что Ключевский видел в ней самую суть бытия России: "История России,- писал он в начале своего знаменитого "Курса русской истории",- есть история страны, которая колонизуется"*13.

*13 В. О. Ключевский, Курс русской истории, М.. 1937, 1, стр. 20.

До половины XVI в. русская колонизация по необходимости ограничивалась западными областями лесной зоны. Попытки внедриться в черноземную полосу неизменно наталкивались на непреодолимый отпор. Чернозем лежал в степях с их тучными пастбищами, и тюркские кочевники, основным занятием которых было скотоводство, уничтожали все создававшиеся там земледельческие поселения. Путь на восток, в Сибирь, сперва преграждался Золотой Ордой, а после ее распада в XV в. ее преемниками - Казанским и Астраханским ханствами. Единственная область, открытая для русской колонизации в первые пять-шесть столетий российской истории, лежала далеко на севере. Колонисты, шагая за монастырями, иногда и в самом деле забирались в районы к северу от верховьев Волги, однако этот неприветливый край не мог принять скольконибудь значительного населения.