Россия против Наполеона: борьба за Европу, 1807-1814

Язвительный, куривший трубку, импульсивный Ф.Ф. Винцингероде был преданным другом и покровителем. Его превосходный французский повар и любовь к висту высоко ценились офицерами его штаба. Равно как и его порядочность и честность. Например, осенью 1812 г. дворецкий одного из имений А.Д. Балашова, министра полиции, попытался воспользоваться положением своего хозяина, чтобы избежать реквизиций на военные нужды. Винцингероде тотчас же обязал Балашова внести реквизиции в двойном объеме и оставил без внимания жалобы А.А. Аракчеева, который собирался прибегнуть к подобной уловке в отношении своих имений в Новгородской губернии. Проблема, однако, была в том, что Ф.Ф. Винцингероде, будучи порядочным человеком, был плохим генералом. Когда французы собирались вот-вот покинуть Москву, Винцингероде предпринял неудачную попытку завязать с ними переговоры и был взят в плен. Поначалу Наполеон собирался расстрелять его как предателя, но был разубежден в этом своими генералами, которых ужасала подобная перспектива. М.И. Кутузов справедливо назвал пленение Винцингероде проявлением редкостной беспечности. Хотя Александр I был чрезвычайно рад тому, что А.И. Чернышев освободил Винцингероде, Россия только бы выиграла от того, что Винцингероде в 1813–1814 гг. отсиделся бы плену у французов вместо того, чтобы командовать русским корпусом[420].

Самым компетентным среди подчиненных Винцингероде был 31-летний полковник А.X. Бенкендорф. В 1812–1814 гг. Бенкендорф хорошо проявил себя на войне, и это обстоятельство послужило основой для блестящей карьеры в будущем. С самого начала у молодого Бенкендорфа было много преимуществ. Его мать была близкой подругой императрицы Марии Федоровны, которую она сопровождала в Россию в качестве фрейлины после того, как молодая принцесса Вюртембергская вышла замуж за великого князя Павла Петровича. Юлиана Бенкендорф умерла на руках у Марии Федоровны в 1797 г., завещав императрице заботиться о своих несовершеннолетних детях. Так А.X. Бенкендорф попал в круг приближенных императрицы. Его сестра Доротея вышла замуж за X.А. Ливена, который был главным протеже императрицы Марии, но также был близок к Александру I и к тому же оказывал покровительство от своего имени.

Императрица Мария определила А.X. Бенкендорфа в великолепное учебное заведение, но через некоторое время выяснилось, что ее усилия были напрасны. Привлекательный, обаятельный и жадный до удовольствий молодой человек не проявил себя ни как хороший ученый, ни как особенно способный офицер. Подобно А.И. Чернышеву и К.В. Нессельроде, он служил в составе российской миссии в Париже после Тильзита. Однако главным его достижением в Париже было увлечение известной французской актрисой и роковой женщиной, бывшей любовницей Наполеона, которую он тайно вывез в Россию после того, как покинул дипломатическое поприще и оказался в опале. Впоследствии он вернул себе доброе имя, разойдясь со своей актрисой и отправившись добровольцем на войну с турками, после чего императрица простила ему его долги. Но только лишь храбрость и умение, проявленные Бенкендорфом в 1812 г., по-настоящему вернули ему расположение императрицы[421].

Будучи одним из адъютантов Александра I, Бенкендорф начал войну с того, что выполнил несколько важных и опасных поручений в ставке Багратиона. Неся службу под началом Винцингероде осенью 1812 г., он отвечал за оборону ключевой дороги и прилегавших к ней территорий от внезапных атак французов, а также за нанесение ударов по главным коммуникациям неприятеля на участке дороги от Москвы до Смоленска. В своих мемуарах Бенкендорф вспоминал, что одним из самых трудных его заданий было спасти французских военнопленных, попавших в руки крестьян, и он не всегда в этом преуспевал. Некоторые жестокости, совершенные в отношении несчастных военнопленных, наводили его на мысли о том, что он жил «при неурядице и среди отчаяния, когда, казалось, покинул Бог, и наступила власть демона». Он добавлял, однако, что крестьяне имели все основания быть вне себя от поведения французов, равно как и то, что народ демонстрировал сильную приверженность своей вере, отечеству и императору. В этой связи нервные приказы, которые он получал из Петербурга, о разоружении крестьян и пресечении беспорядков были абсурдны, о чем он докладывал Александру I. Бенкендорф сообщал императору о том, что не мог «обезоружить руки, которые сам вооружил». Равным образом не мог он называть предателями тех, «которые жертвовали своею жизнью для защиты своих церквей, независимости, жен и жилищ, но имя изменника принадлежит тем, кто в такую священную для России минуту осмеливается клеветать на самых ее усердных и верных защитников»[422].