Россия против Наполеона: борьба за Европу, 1807-1814

Традиционно гораздо большей проблемой являлся подбор лошадей для средней (драгуны) и тяжелой (кирасиры) кавалерии. Действительно, к началу Семилетней войны в России не существовало боеспособных полков кирасир, и даже драгунские соединения пребывали в крайне плачевном состоянии. Однако к 1812 г. многое изменилось, прежде всего благодаря интенсивному развитию в России начиная со второй половины XVIII в. — коневодства. К 1800 г. в России действовало 250 частных конных заводов, и почти все они возникли в течение предшествовавших сорока лет. Они снабжали лошадьми большую часть кирасирских полков и некоторую — драгунских. Британские офицеры, служившие в русской армии в 1812–1814 гг., признавали, что тяжелая кавалерия в России была, по словам сэра Чарльза Стюарта, «несомненно, очень хороша». Сэр Роберт Вильсон писал, что лошади в русских полках тяжелой кавалерии «отличались бесподобным сочетанием роста, силы, энергичности и выносливости; выращенные преимущественно из породы британских ломовых лошадей, они обладают значительной примесью других кровей, что лишает их грубости и делает вдобавок такими покладистыми, что они сами приучаются к выездке и проходят в высшей степени отличную школу дрессировки»[39].

Единственной проблемой, связанной с поступавшими в кирасирские полки лошадьми, являлась их высокая стоимость, по крайней мере в глазах Александра I. Даже официально лошади, предназначенные для тяжелой кавалерии, обходились в два с половиной раза дороже гусарских, а лошади для гвардейских кирасир — кавалергардов и лейб-гвардии Конного полка — стоили гораздо больше. Их прокорм и содержание обходились дороже по сравнению с лошадьми кавалерии, и, как это обычно бывает с более крупными лошадьми, они обладали меньшей выносливостью и стойкостью. Поскольку поступали они с конных заводов, их замена также была сопряжена с трудностями. Возможно, по перечисленным причинам русские кирасиры в 1813–1814 гг. часто использовались в качестве резервных войск и мало участвовали в сражениях. Александр пришел в неистовство, когда однажды австрийский генерал использовал их для несения сторожевой охраны и допустил невынужденные потери среди лошадей[40].

Военная промышленность России, как правило, могла, за рядом исключений, полагаться на отечественное сырье. Значительный объем селитры приходилось ввозить из-за границы; то же самое касалось свинца, что обернулось его удорожанием и опасным образом ослабило армию в 1807–1812 гг., когда континентальная блокада наложила ограничения на российскую внешнюю торговлю. Производство шерсти для военного обмундирования также было сопряжено с трудностями, поскольку Россия изготовляла только ⁴/₅ требовавшегося ей объема. Ощущался недостаток шерстоткацких предприятий, связанный со стремительным увеличением численности армии после 1807 г. Однако самым необходимым сырьем являлись железо, медь и дерево, которых в России было в избытке. В начале царствования Александра I Россия все еще являлась мировым лидером по выплавке чугуна, а по производству меди уступала только Великобритании. Петр Великий основал первый крупный железоделательный завод в России для разработки огромных залежей железной руды и дерева в районе Урала — на границе Европы и Сибири. Хотя технология выплавки металла в России уже начинала заметно отставать от английской, в 1807–1814 гг. она все еще находилась на должном уровне, требовавшемся для удовлетворения военных потребностей. Уральский регион был значительно удален от основных оружейных заводов Петербурга и Тулы, расположенной в 194 км к югу от Москвы, но эффективная система водного сообщения связывала три региона воедино. Тем не менее доставка любого вида вооружения или амуниции, изготовленных на Урале, в расположение войск, находившихся на западных рубежах Российской империи, занимала более года[41].