Россия против Наполеона: борьба за Европу, 1807-1814

Возвратившись затем в Берлин, В.И. Левенштерн столкнулся с самым опасным противником в лице свирепого военного губернатора города генерала А.В. Лестока. В то время, когда Пруссия отчаянно нуждалась в деньгах, Лесток не видел оснований закрывать глаза на то, что у него под носом процветало пиратство, к тому же свободное от налогов. Поэтому между Левенштерном и Лестоком началась своеобразная игра в прятки на территории Берлина, в ходе которой губернатор пытался обнаружить телеги Левенштерна вместе с их содержимым. Когда же ему удалось их найти, Левенштерн уже успел спрятать свою добычу в безопасном месте. Левенштерн потратил некоторую сумму денег, чтобы нейтрализовать возможные угрозы для добытых им сокровищ. В своих мемуарах он писал, что на каждом углу ему встречались старые знакомые, и что он «был искренне рад быть полезным для своих друзей». В числе старинных друзей оказался князь С.Г. Волконский, а также дежурный генерал Ф.Ф. Винцингероде. Он вспоминал, что количество иностранной монеты, добытое В.И. Левенштерном, было столь велико, что курс прусского талера упал во всем Берлине. Из мемуаров Левенштерна следует, что в прусской столице у владельцев лучших борделей и торговцев шампанским дела пошли на подъем[724].

Тем временем Наполеон готовил свой первый из двух штурмов Берлина, поручив его непосредственную организацию Удино. Одержимость Наполеона идеей взятия Берлина была на руку коалиции. Если бы французский император просто закрыл глаза на армию Бернадота, он мог передвинуть крупные силы своей армии куда-нибудь еще. Скорее всего Бернадот не пошел бы в решительное наступление. Вместо этого он бы начал осаду Виттенберга, поскольку твердо решил удерживать укрепленную переправу через Эльбу до того, как переправиться через реку и подвергнуть себя неожиданному контрудару со стороны своего бывшего хозяина. Наполеон не только приказал сначала Удино, а затем и Нею идти на Берлин, но также выделил им слишком мало солдат, причем плохо обученных, для выполнения порученного им задания. Он поступил так отчасти потому, что презирал прусскую пехоту и не принимал в расчет ее потенциальные возможности на поле боя.

Удино неумело провел свое наступление и 23 августа потерпел поражение при Гросс-Беерене от корпуса Бюлова. 27 августа, в тот самый день, когда союзники начали отступление от Дрездена, мощная дивизия под командованием генерала Жирара, шедшая от Виттенберга на подмогу Удино, была разгромлена при Хагельберге. Русские не принимали участия в сражении при Гросс-Беерене, за одним важным исключением в виде российских батарей, постоянно находившихся при корпусе Ф.В. Бюлова для восполнения нехватки артиллерии у прусских войск. Корпус Ф.Ф. Винцингероде стоял на правом краю линии коалиции, прикрывая путь на Берлин, тогда как Удино попытался прорваться по левому краю. Сражение кончилось еще до того, как русские успели вмешаться. Французский военачальник наступал таким образом, что его колонны находились на значительном удалении одна от другой и были не в состоянии оказать друг другу поддержку. Поэтому двух прусских корпусов Бюлова и Тауэнцина было более чем достаточно для того, чтобы справиться с Удино без помощи русских. При Хагельберге, однако, А.И. Чернышев привел противника в замешательство, неожиданно атаковав его — посреди сражения — с тыла его казачьими отрядами, и тем самым внес весомый вклад в победу[725].

Во второй раз французов на Берлин повел маршал Ней. Он был разбит в сражении при Деневице 6 сентября. Французы снова вели наступление по левому краю позиций союзников, где находились прусские войска под началом Бюлова и Тауэнцина. На этот раз, как и при Гросс-Беерене, корпус Винцингероде располагался на правом краю позиции союзников, и лишь часть его кавалерии и артиллерии приняла участие в сражении. Но даже они вступили в бой лишь под конец сражения. В этом не было вины русских. Выбор позиции и все передвижения происходили в соответствии с приказами Бернадота. Однако действия крон-принца с самого начала подверглись суровой критике, в первую очередь, разумеется, со стороны историков, следующих в русле прусско-немецкой национально-освободительной мысли. С другой стороны, у Бернадота также имеется большое число сторонников, включая, возможно, историка, написавшего лучшие работы об этой кампании: речь идет о полковнике и военном историке прусского генерального штаба Рудольфе фон Фридрихе[726].