Россия. Путь к Победе. Горбачев–Ельцин–Путин–?

А XX век добавил почти мистическую причину для ненависти. Дело в том, что Советский Союз жил в ином времени. Он устремлялся в будущее. Современность мы видели лишь как ступень на пути к коммунизму. Отчетливо это проявлялось при Сталине, но отголоски жили до самого Ельцина.

Западные же элиты цеплялись за настоящее, в котором преуспели. «Остановись, мгновенье, ты прекрасно…» Будущее страшило их, грозя отнять хапнутое. Поэтому в СССР они чуяли еще и метафизического врага.

Диссиденты

Изнутри страну разъедали диссиденты.

Это мерзкое слово вылезло из латинского «dissideo», что означает «быть вдали», «не соглашаться», «отличаться», «бунтовать»[37]. Все смыслы верны, особенно первый. Потому что эти господа русскими, тутошними себя не считали; смотрели на Россию со стороны и (как им казалось) свысока. Чужаки, короче.

Они выискивали недостатки страны. Идейки им подсовывали агенты вражьих служб; свинья грязь всегда найдет. Из этого стряпались книги, их легально выпускал тамиздат (на Западе) и подпольно — самиздат (перепечатанные на машинке листы, которыми зачитывалась интеллигенция).

Мягко скажем, не восхищенный советским строем — но умный — Варлам Шаламов писал в 1971 году (не для печати): «Самиздат, этот призрак, опаснейший среди призраков, отравленное оружие борьбы двух разведок, где человеческая жизнь стоит не больше, чем в битве за Берлин»[38]. Понимал, что творится…

Активных диссидентов было немного, но в рот им глядели все так называемые «шестидесятники». Диссиденты стали эпицентром смутно недовольной интеллигенции.

Чего ей не хватало? Адреналина. Бои утихли, быт спокойный, даже Гагарин слетал. Что дальше? Хотелось «стрессов и страстей». Читая по ночам самиздатовскую макулатуру и слушая «голоса», эти вроде бы взрослые люди воображали себя подпольщиками, бойцами. Вот и адреналин.

Диссиденты делились на три группы:

1) либералы;

2) коммунисты (критиковавшие власть за «отход от чистого марксизма»);

3) патриоты (русские националисты, православные, монархисты и т. д.).

К первым относились Е. Боннэр (и А. Сахаров при ней), В. Новодворская и прочие одиозные персоны. Меж первыми и третьими лавировал А. Солженицын.

Ко вторым — Рой Медведев, П. Григоренко, П. Якир, П. Литвинов[39], Н. Горбаневская и др.

К третьим — И. Шафаревич, Л. Бородин; примыкали писатели-«деревенщики» Ф. Абрамов, В. Белов, В. Распутин, В. Шукшин.

Либералы и марксисты (они же троцкисты) — едина суть. Пока не разбираю тонкости их вероучений, скажу главное: тем и другим плевать на Россию. Они используют ее для своих целей. Если вымрут все русские, они и не заметят. Или отпразднуют.

Сейчас раскрою две тайны. Знать их крайне важно, но большинство об этом даже не догадывается.

Первая тайна. Наши коммунисты всегда делились надвое. Условно — сталинцы и троцкисты. Или: патриоты и космополиты. Или: русские и российские.

Цель сталинцев — благо России. Марксизм сам по себе им не нужен; но они помнят, что в советский период страна жила несравненно справедливее, добрее, славнее, чем при «либеральной демократии». Ее было за что уважать.

А троцкисты[40] — фарисеи Маркса. Толкуют, как раввины, его труды. Веруют в святую богодухновенность догматов, хоть давно ясно, что они врут. Смотрите: пролетариата в точном смысле слова нет (да и был ли?); диктатура оного невозможна в принципе; «отмирание государства» — бред; революция миновала развитые капиталистические страны, зато грянула в аграрной России; жизнью общества управляют вовсе не «производственные отношения», а потоки ростовщических финансов — производство тут вообще ни при чем…

Маркс писал фэнтези. Причем не сдуру, а по заданию тех же либералов: переводил гнев угнетенных на ложную цель.

А на Россию марксистам-троцкистам-космополитам не просто плевать — они ее ненавидят. Как и завещали их вожди, «ненависть к русским есть первая революционная страсть немцев»[41].

Наши коммунисты делятся на эти две группы с самого основания РСДРП. Бумаги деление не фиксируют, оно проходит в сердцах.

Вторая тайна. Советский Союз построил Сталин, который марксистом лишь притворялся. Наше мироощущение, социальная структура, тип хозяйства 1930 — 1950-х годов не имели к марксизму никакого отношения. Материальная реальность страны жила по иным законам — по сталинским.

Однако марксизм пришлось сохранить в роли религии, она же идеология. Сталин-то знал, что без духовной основы русские жить не могут! Православие себя исчерпало (на тот момент), и единственной религией оставался марксизм. Без него мы не вынесли бы Великую Войну.