Россия распятая

Я знаю:
грядущее видя вокруг,
склоняется
этой ночью
самый мой лучший на свете друг
в Кремле
над столом рабочим.
Весь мир перед ним
необъятной ширью!
В бессонной ночной тишине
он думает о стране,
о мире,
он думает
обо мне.
Подходит к окну,
любуясь столицей,
тепло улыбается он.
А я засыпаю,
и мне приснится
очень
хороший
сон.

А как бесконечно далеки от меня и чужды по содержанию строчки, написанные Евтушенко в 1955 году.

Милая, не надо слов обидных,
Что ищу тревог и суеты.
У меня на свете две любимых —
Это революция и ты.

Как мне известно, Женя никогда не был членом партии, и потому я недоумевал, читая его стихотворение «Партийный билет», написанное, если не ошибаюсь, тогда же, в 1957 году:

Над своим ребячьим сердцем
Партийный чувствовал билет.

А в другом стихотворении Евтушенко высказал очень смелую мысль, что «Интернационалом» баюкают детей». Позднее, много лет спустя, читая его автобиографию, напечатанную на Западе, я не мог во многих местах сдержать улыбку. Прогремели «Наследники Сталина», стяжав нашему советскому поэту мировую славу борца со сталинизмом. «Бабий яр» сделал Евгения Евтушенко всемирно известным поэтом… Отношение его ко мне как к художнику эволюционировало от позитивного к резко отрицательному. И это естественно – потому что я не мог принять утверждение Жени, что «моя религия – Ленин». Мне нравились и нравятся его искренние лирические стихи, в которых нет политической запрограммированности и любви к коминтерновскому авангарду. Благодаря этим стихам Евтушенко навсегда останется в истории советской поэзии 60-х – 70-х годов. Я же буду помнить наши встречи тех давних лет, когда я написал и подарил ему мои портреты: самого Жени и его жены Беллы Ахмадулиной. В те годы Женя частенько захаживал в нашу «мансарду» на улице Воровского. Ему очень нравилась моя работа «Александр Блок». Я был тронут, что Евтушенко посвятил мне стихи о Блоке – как и многие его лирические стихи, они мне очень понравились:

Когда я думаю о Блоке,
Когда тоскую по нему,
То вспоминаю я не строки,
А мост, пролетку и Неву.
И над ночными голосами
Чеканный облик седока —
Круги под страшными глазами
И черный очерк сюртука.
Летят навстречу светы, тени,
Дробятся звезды в мостовых,
И что-то выше, чем смятенье,
В сплетенье пальцев восковых.
И, как в загадочном прологе,
Чья суть смутна и глубоко,
В тумане тают стук пролетки,
Булыжник, Блок и облака.

* * *

Женя Евтушенко подкупал меня своей неуемной энергией, каким-то особым умением быть всегда на поверхности, широтой и шикарностью своих оценок, демократическим направлением мыслей. Меня восхищало также яростное его стремление к самоутверждению. «Вокруг тебя, вокруг твоей дерзости и таланта нужно сколотить группу поддерживающих тебя людей. Твой цикл „Город“, где ты показываешь правду жизни и поэзию города, мне близок как поэту».