Россия: страна негасимого света

Да, в России худые дороги. Но они превратятся в автострады. Да, в России мало мостов. Но мост, который тянется в Крым через Керченский пролив, ведёт не просто в Крым – он ведёт в русское будущее, ведёт в Царствие Небесное, в пространство русской мечты. Да, у нас дурные чиновники, вороватые управленцы. Русская мечта пройдётся по ним с метлой. В 1991-м у нас хотели отнять мечту. Мы жили с отсечёнными крыльями, с выколотыми глазами, с топором в спине. Сегодня у нас открылись очи, выросли крылья, со стоном, поводя могучими плечами, мы выдавливаем топор из спины.

Россия – на сносях. Рождается русское будущее – дивный младенец, о котором пелось и рассказывалось в русских волшебных сказках, о котором мечтал старец Филофей, создавая свою теорию Москва – Третий Рим. Об этом чудесном рождении грезили Толстой, Достоевский, Шолохов, его предрекали русские космисты и пронесли сквозь кровавую бойню русские большевики, протащили на своих окровавленных спинах солдаты и генералы великой войны. Это мечта, которая полыхнула на куполе Рейхстага алым знаменем, а потом унеслась в космос, облачённая в плоть великого русского праведника Юрия Гагарина. Пусть партия власти станет партией русской мечты. Пусть президент России станет президентом русской мечты.

Американская мечта – это град на холме. Это крепость, вознесённая на вершину горы, откуда под обстрелом держит все другие города и селения, лежащие в долинах. Это град превосходства и гордыни, град непомерного владычества.

Русская мечта – это храм на холме. Мы ставим свой храм на вершину горы, чтобы быть ближе к небесам, ближе к Богу. Наша мечта – о счастье и праведности всех русских, всех татар и якутов, всего драгоценного Кавказа, о счастье всего измученного человечества. Русская мечта близко, рядом, она среди нас. Так думал я, глядя в синие глаза стоящей рядом со мной прекрасной женщины. Так думал я, глядя на лётчика, чьё лицо ещё сохранило загар сирийского солнца. Так думал я, глядя на старца Илию, маленького, хрупкого, но в котором пылало огромное негасимое солнце русской мечты и веры. Так думал я, глядя на Хирурга, осенявшего себя крестным знамением, и лицо его было мечтательным и одухотворённым, летящим в безоблачную русскую высь. Русская мечта – это скорость света.

Храм и вертеп [13]

Предстоящие президентские выборы – грозные, напряжённые, роковые. Президент Путин, заступая на свой четвёртый завершающий срок, станет объяснять народу, чего ждать от его грядущего шестилетнего правления: продолжит ли он построение великого государства Российского, и оно, преодолев вынужденную остановку, ринется вперёд. Или остановка продлится, русло, по которому льётся новая русская история, зарастёт мхом, покроется илом, утонет в песках, и русское время замрёт. Помчится ли вперёд крымский поезд или застынет на ржавых рельсах? Или покатится вспять под уклон?

Слова, с которых президент Путин начнёт свою выборную кампанию, не могут быть тусклыми, как лампочка в коридорах, обтекаемыми, как приморские гальки, бесцветными, как линялые обои. В слабых словах чуткий, уставший от имитаций народ угадает свою печальную судьбу.

Убеждён: слова президента будут огненными. Русское сознание, опыт русских государственников и духовидцев представляли историю России как святую историю. Русскую власть – как сакральную. Русский народ – как народ мессианский. Русский путь – как непрерывное восхождение к идеальному бытию, к совершенному обществу, как приближение из века в век сквозь все погромы, через кромешные пожарища к Царствию Небесному.

Священный смысл русской власти, мессианский отклик русской государственности проявились в возрождении государства Российского после краха 1991 года. Воплотились в Крыме, в восстании на Донбассе, в возвращении России на святые земли в Сирии, в извечном русском порыве к арктическим льдам, к лучезарной Полярной звезде.

Внезапно в этот божественный хорал, в этот торжественный марш, в молитвенный псалом ворвался звук хрипатой фальшивой шарманки, под которую пляшут пьяные уличные девки, бузят хмельные бомжи, ходят на головах карлики и шуты. На президентские выборы вышла Ксения Собчак. Поднимает своими мятыми юбками мусорный ветер, пыльную муть, за которой скрываются волшебные купола Василия Блаженного. Вместо храма – дешёвая размалеванная декорация, которую ставят на улицах Москвы во дни городских именин.

Вслед на Собчак в эту отворённую щель ринулись все бестии, куртизанки, все бессовестные телеведущие и померкшие кинозвёзды, все весёлые безобразницы, разведённые жены, счастливые наложницы, куклы, ряженые матрёшки, лоскутные бабы. Эта огромная дурацкая вереница начинает скакать, визжать, выносить из Мавзолея Ленина, плясать канкан на бутовских рвах, заголяя ляжки, молиться в храмах, превращая президентские выборы в срам, в вертеп, в дискотеку, в дешёвую распродажу.