Россия: страна негасимого света

Но эти слова как-то не вяжутся с ним, потому что юношеское и даже детское есть в Александре Андреевиче, и до сих пор неразгаданной остается тайна его невероятной энергии, экспрессии, его яркой реакции. Даже, если вот сейчас, в свои 80, он реагирует моментально, блестяще и сражает наповал. Вот это — тайна Проханова. Казалось бы, он разобран по косточкам. Вся его судьба многажды препарирована и разобрана на своего рода мемы. Например, мем — это череп Николая Фёдорова, то есть игра в футбол в детстве вместо мяча — черепом, быть может, великого русского философа «Общего дела и воскрешения». Множество всяких деталей известно, но, тем не менее, загадка остаётся. Проханов — это по-прежнему тайна и по-прежнему неудобная фигура. Он — своего рода индикатор, проверка. В том числе — на свободолюбие, на терпимость. Когда люди кривятся при имени «Проханов», когда их перекашивает, когда они пытаются запретить само упоминание Проханова, а это остается до сих пор — всё это и есть настоящий признак несвободы и закабаления. А где Проханов — там свобода, и, если мы верим в то, что Россия продолжается, что у нас есть великолепная русская литература, у нас есть искрометная русская мысль, у нас есть потрясающие личности, которых может рождать наш народ, — значит, мы должны поклониться Александру Андреевичу Проханову и сказать ему: «Многая и благая лета!»

Сергей Шаргунов

Символ веры

«Благословен плод чрева твоего» [1]

В минуты редкой душевной тишины я спрашиваю себя, что для меня Россия и что я для нее? Я родился на этой земле, я состою из песчинок этой земли, из капель росы, из ее лучей, из цветочной пыльцы. Россия сотворила меня, как Господь сотворил Адама, и вдохнула в меня свою жизнь и свой дух.

Россия для меня — это сверкающие ночные январские звезды и дивные дневные ослепительные снега от горизонта до горизонта. Россия для меня — это ветреные дубравы, наполненные дождем рощи, овраги, бушующие во время весеннего половодья. Это лесные цветы, то голубые, то алые, то белые. Россия для меня — это бесконечные разливы рек и летящие по небу летние облака.

Россия для меня — язык, которым я в раннем детстве научился произносить имена родивших меня отца и матери. На этом языке я читал моим маленьким детям русские сказки, на этом языке я молился и молюсь. Этот язык позволил мне пережить высочайшие наслаждения, когда я читал стихи Мандельштама и Гумилева, Пушкина и Лермонтова. Я по-прежнему обожаю открывать страницы Толстого, Достоевского, Бунина и замирать от восторга — восторга от того, что есть на свете такой божественный русский язык. На этом языке на могильном камне будет начертано моё имя.

Россия для меня — это русская история, это история моего рода и моего народа, который, чем дальше удаляется от моего сегодняшнего дня, тем больше и больше сливается во что-то огромное, бесконечное, дорогое мне, готовое меня принять в свои объятия, когда я исчезну с этой земли и «приложусь к народу моему». Россия для меня — это моя вера. Я молюсь на языке России. Она, Россия, открывает мне небесную лазурь, из которой я узнаю, что смерти нет, что все мы бессмертны, и в мире торжествует любовь.

Россия для меня — это Волга, река русского времени. На её берегах сошлось множество народов — русские, чуваши, татары, казахи, люди степи, финны, угры. Народы, которые пришли на этот восхитительный водопой к священной русской реке и сложились в удивительную державу между трех океанов. Державу гармонии и красоты.

Я пережил вместе с моей Родиной страшные, чудовищные дни, когда она погибала, когда я кричал от боли, кричал вместе с ней. Я видел, как она умирает, и чувствовал, что умираю я. И мы умерли: она и я. И мы легли во гроб. И казалось, что эта смерть бесконечна. Но постепенно, повинуясь таинственным законам русской истории, мы стали открывать глаза: сначала она, потом я. И мы встали из гроба. И теперь я с восхищением посещаю университеты, где много превосходных, дивных, красивых юношей и барышень. Я посещаю заводы, где строят замечательные машины, современные самолеты и космические аппараты. Я выхожу в поля, которые десять лет лежали, как пустошь, были не паханы и зарастали диким лесом. Теперь они возделаны, и на них зеленеют злаки.

Когда истекут мои земные дни, я вернусь в ту землю, которая меня создавала, и опять превращусь в эти песчинки, в эти капельки росы, в эти переливчатые лучи света. Вернусь к тем бесконечно любимым близким и далеким людям, которые поджидают меня там, в другой жизни, сидят в застолье, где уготовано для меня место.

Думая о моей Родине, плача вместе с ней, ликуя вместе с ней, наделенный от нее удивительными дарами, иногда недостойный ее, я повторяю вслед за нашим великим полководцем Александром Васильевичем Суворовым: «Господи, какое счастье быть русским!»

Где ты, Святая Русь? [2]