Россия теряет Арктику?

Был ли выход из данной ситуации, особенно в области рыболовства, который бы устраивал обе стороны? Казалось, что был!

Основа его – это неделимость всего биологического комплекса Баренцева моря, представляющего единую экосистему этого важного для рыбаков России и Норвегии района рыболовства. Конечно, при этом возникают такие непростые практические вопросы, как справедливое определение квот на вылов тех или иных запасов, их деление на национальные доли, контроль за выполнением правил рыболовства, мониторинг за состоянием запасов и экосистемы в целом и ряд других.

По моему глубокому убеждению, все эти вопросы относятся к мерам доверия, и для их дальнейшего совершенствования было бы полезным укрепить совместные исследования по 3 направлениям: мониторинг биоресурсов; практические и экономические аспекты использования как живых, так и минеральных ресурсов и, наконец, мониторинг рыболовства, и правовые вопросы предпринимательской, хозяйственной деятельности. Кроме того, назрела необходимость в выработке единых для российской и норвежской эконом-зон правил рыболовства и единых мер наказания за их нарушения, а также – выработка договоренности о совместном взаимном инспекторском контроле за рыболовством в экономических зонах друг друга.

В этих целях следовало бы создать совместный российско-норвежский Центр мониторинга окружающей морской среды и контроля за рыболовством в Баренцевом море.

Сейчас продвижение этих инициатив во многом зависит от рыбаков, ученых, прежде всего, рыбного Мурмана и Северного Финнмарка, от тех, кто действительно заинтересован в устойчивом долгосрочном развитии рыболовства по всему Баренцеву морю, включая и район Договора о Шпицбергене 1920 г.

В феврале 2006 г., спустя 30 лет, я неожиданно встретился с Арне Трехолтом, ранее обвиненном в шпионаже в пользу СССР. Он был по-прежнему по-спортивному подтянут, полон оптимизма, несмотря на тяжелейшие, обрушившиеся на него волны холодной войны, как-никак 8 лет заключения в норвежской тюрьме, казалось, могли разрушить все надежды на лучшее. Мы живо вспоминали прошлые переговоры, в которых участвовали совместно по смежному участку и по Шпицбергену, и, естественно, я затронул содержание введенного им термина «серая зона». Анре улыбнулся и протянул мне с дарственной надписью авторский экземпляр своей автобиографии: «Серые зоны. Шпион, которого не было». При этом он пояснил, что в отношениях людей, государств, в политике кроме контрастов: белое – черное, красное – синее, правда – ложь, любовь – ненависть, есть еще и серые зоны – полутона. Думаю, он прав. Именно они – полутона – наиболее сложны для понимания и наиболее перспективны для нахождения оптимальных решений возникающих проблем.

По существу, раздел Баренцева моря между Россией и Норвегией – это соперничество за обладание акваториями (географическими площадями), экономзонами и зонами континентального шельфа, а, следовательно, за обладанием нефтью, газом, морскими живыми ресурсами, за управлением и контролем рыболовства. Имеются здесь и военные, да и в целом геополитические интересы России и Норвегии. Не следует сбрасывать со счета и то, что Норвегия – это представитель НАТО, а, следовательно, и интересы главного мирового игрока – США тоже присутствуют в Баренцевом море. Тем не менее, Советский Союз сумел в условиях холодной войны пойти на компромиссные, хотя и временные решения с Норвегией по вопросам рыболовства в континентальной части 200-мильной зоны, прилегающей к побережью обеих сторон. Таким образом была обеспечена стабильная работа нашего рыболовного флота по всему Баренцевому море с доведением вылова в отдельные «урожайные» годы более 1,6 млн т, как это было в 1980 г. (табл. 1). В последующем в Советский период уловы колебались в зависимости от океанологических факторов и урожайности поколений основных промысловых запасов – трески, пикши, мойвы, сельди, палтуса, сайки и других объектов рыболовства.

Таблица 1

Общий вылов морских живых ресурсов в Баренцевом и Норвежском морях (районы 1 и 2 ИКЕС) СССР/России, Норвегии и других государств в 1956–2011 гг., тыс. т