Россия теряет Арктику?

Участники первой 1976 года сессии Смешанной Советско-Норвежской комиссии по рыболовству В. Зиланов (СССР) и Г. Гундерсен (Норвегия) спустя 30 лет на ее юбилейной сессии в 2006 году

В-третьих, трудно разделить оптимизм министра относительно того, что в «…Договоре… четко зафиксировано, что все действия по выполнению этого документа не будут нарушать и ухудшать условия промысла ни для россиян, ни для норвежцев». То, что для норвежцев не будет ухудшения промысла, то это соответствует действительности. Ведь они — норвежцы — получают по Договору дополнительно около 80 тыс. кв. км промысловых площадей. На эту величину уменьшилась промысловая площадь для российских рыбаков. Кроме того, район традиционного промысла наших рыбаков в водах архипелага Шпицберген также передается под юрисдикцию и суверенитет Норвегии. Площадь этого района уже составляет ни много ни мало — 242 тыс. кв. км В этом районе вылов судов Северного и Западного бассейнов составил в 2010–2011 гг., по оперативным данным, 200–250 тыс. т рыбы, в счет имеющихся у России национальной квоты.

В целом же во всех западных районах Баренцева моря российские рыбаки добыли почти 450 тыс. т рыбы, а в советские времена и того более. Возникает вопрос, как и за счет чего компенсировать эти неминуемые потери? Министр, видимо, понимая это, советует: «…все вопросы…должны решаться через… Смешанную Российско-Норвежскую комиссию по рыболовству». Но вот закавыка — эти-то вопросы, а именно доступ к переданным добровольно Россией по Договору 2010 г. промысловым районам под юрисдикцию Норвегии, не являются компетенцией упомянутой комиссии. Чтобы это благое разъяснение МИДа могло быть реализовано, надо было бы в Договоре 2010 г. внести всего-то одно, правда, принципиальное, положение примерно следующего содержания: «Стороны сохраняют доступ для рыболовных судов каждой Стороны к традиционным районам рыболовства, отошедшим по настоящему Договору 2010 г. под юрисдикцию или суверенные права той или иной Стороны». Кроме того, в Приложении 1 (Вопросы рыболовства) Договора 2010 г. необходимо было зафиксировать механизм реализации вышеупомянутого положения, как это предлагали рыбаки и группа депутатов Мурманской областной Думы. Все это было проигнорировано мидовскими переговорщиками. Возникает вопрос: «Почему?». Возможно, норвежские рыбаки были против этих предложений? Уверен, что это не так. Норвежские рыбаки также заинтересованы в сохранении традиционных районов промысла. Они понимают, что восточные районы Баренцева моря — это детский сад для многих промысловых видов и не следует подталкивать русских рыбаков к интенсивному промыслу в этих районах. А именно это делают соответствующие положения Договора 2010 г. Почему МИД так упорно не слышит и не желает слышать и понять обеспокоенность российских рыбаков? Выскажу предположение. Видимо, на начальном этапе «давление» верхних этажей российской власти об ускорении переговорного процесса заставило переговорщиков наломать дров, как говорят в народе. В последующем исправлять положение не хватило мужества, или, выражаясь дипломатическим языком, у чиновников отмечается отсутствие ответственности и профессионализма. О последнем свидетельствуют такие непростительные для дипломатов ошибки, как несоответствие (аутентичность) русского и норвежского текстов Договора 2010 г. и Приложения I к нему, «приобретение» так называемого «Специального района» в нарушении положений Конвенции ООН по морскому праву 1982 г. и целый ряд других. Кто эти «небрежности» будет исправлять и когда?

Не исключено и предположение относительно принесения в жертву интересов российских рыбаков за обещание норвежцев в инвестициях и передаче современных технологий в целях ускоренной разработки углеводородов на шельфе России, например Штокманского месторождения.

Что касается ссылки министра на то, что результаты прошедшей 39-й сессии осуществлены «…благодаря позитивному сигналу о подписании Договора…», то это пропагандистское клише для наивного обывателя. Прежде всего, итоги 39-й сессии СРНК — это реализация почти 20-летней работы ученых, рыбаков, специалистов России и Норвегии по достижению согласия по техническим мерам регулирования промысла и, в частности, по минимальному размеру ячеи в траловых мешках и минимальному промысловому размеру трески и пикши. Ничего общего и даже косвенного это не имеет отношения к Договору 2010 г., который, к тому же, не только к тому времени не вступил в силу, но даже еще и не был ратифицирован ни Россией, ни Норвегией.