Россия, умытая кровью

Все это только легенды. Дождей и переправ было много, весь поход целиком был Ледяным. Поразительно, но не было сгинувших от болезней.

Спасала белых только неорганизованность, бестолковость красных сил. Красных много, но это не общая армия под единым железным руководством. Это отдельные отряды, самовольные и неорганизованные. В большинстве случаев они обстреливали белых с большого расстояния и уходили, не принимали ближнего боя.

Белые в плен не сдавались и не брали.

«Скоро вы будете посланы в бой. В этих боях вам придется быть беспощадными. Мы не можем брать пленных, и я даю вам приказ, очень жестокий: пленных не брать! Ответственность за этот приказ перед Богом и русским народом я беру на себя!» — так говорил генерал Корнилов еще в декабре 1917-го. Он очень точно видел одну важную особенность всех вообще гражданских войн: в них почти не бывает пленных. В зависимости от обстановки их или принимают в число победителей, или прогоняют, или убивают.

За провиант и фураж местному населению платили царскими рублями, которые вез с собой в сундуке генерал Алексеев.

Всех раненых везли с собой. «Армия должна до последнего человека умереть, защищая своих раненых, — говорил генерал Корнилов. — Иначе это не армия, а жалкий сброд».

10 апреля добровольцы соединились с Кубанским отрядом из интеллигенции и верхушки казаков. Отряд — около 3 тыс. человек. Совсем близко был Екатеринодар[102].

В разгар наступления белые узнали: Екатеринодар уже занят красными. Красных больше 20 тысяч человек.

В истории войн не бывает, чтобы 6 тысяч человек штурмовали город, который защищает 20 тысяч. «Нет другого выхода. Если не возьмем Екатеринодар, мне останется пустить себе пулю в лоб», — сказал Корнилов. И приказал идти на штурм. Четыре дня длилась осада. Штурм назначен на 14 апреля.

13 апреля снаряд упал на здание штаба белых. Осколком снаряда смертельно ранен Лавр Федотович. К вечеру героя не стало, а без него штурм не удался. Командование принял Антон Иванович Деникин.

Поражает соотношение потерь: около 150 человек у добровольцев, больше тысячи — у красных. Это у тех, кто сидел в укрытиях и стрелял по идущим в рост белым!

Добровольцы вышли из окружения под колонией Гначбау, ушли на тихое пока Ставрополье. Здесь они отдохнули две недели. Степь уже вовсю зеленела, страшное время Ледяного похода осталось позади.

Добровольцы вернулись обратно на Дон. 14 мая в станицу Мечетинскую вошло 5 тыс. добровольцев и кубанских казаков. Они привезли с собой 1,5 тыс. раненых и оставили в могилах в степи более 400 человек. «Из Ростова вышли партизанские отряды, вернулось на Дон крепкое ядро армии», — писал участник похода.

Подвиги Сиверса

За время Ледяного похода Дон очень и очень изменился. Помог Дону меняться Сиверс. Для начала этот верный ленинец велел расстрелять всех не ушедших в степь добровольцев: и военнослужащих, и членов их семей. Расстреляли и невест нескольких юнкеров: за время стояния добровольцев на Дону парни нашли себе казацких девушек по душе. Девушки разделили судьбу любимых, а остальные казаки начали думать…

Сиверс принес на Дон продовольственную диктатуру. Это вызвало особенно сильный протест в силу того, что казачество привыкло к самоуправлению и к невмешательству верховной власти в их внутренние дела. Отказ сдавать хлеб и вступать в Красную Армию вызвал шквал диких репрессий.

В некоторых станицах изнасиловали всех женщин и девушек. Сиверс называл это контрибуцией. Генералу Ренненкампфу предложили послужить в Красной Армии. Тот только пожал плечами… Расстреляли. Коммунисты убивали священников — потому, что те священники.

Казачьих офицеров Сиверс распинал, сжигал живыми, четвертовал, закапывал заживо в землю. Зверские расправы над казачьими офицерами тоже всколыхнули народ. Да еще пошли слухи об уравнительном распределении земли, об «обобществлении» женщин…

10 апреля казаки восстают. Толчком к восстанию стало возвращение в станицу Константиновская Степного отряда походного атамана генерал-майора П. Х. Попова. Этот отряд ушел с Дона на северо-восток — казаки не хотели оставаться на Дону, захваченном большевиками. Их судьба очень напоминает судьбу добровольцев — отряду пришлось вернуться, и это оказалось к лучшему.

Выступать в поход, начинать войну казакам не сложно. Уж к этому они всегда готовы. Стоит пробежать казаку с факелом по станице — и все бросили работу, мгновенно собрались. У каждого есть оружие, каждый знает свое место в строю.

Казаки восстали в день соединения добровольцев с Кубанским отрядом, за три дня до гибели Корнилова. На этот раз и вернувшиеся с фронта, и вчера еще «сочувственные красным» молодые казаки выступают вместе.

Каждая станица легко выставляла отряд, фактически равный численности всего мужского населения. В каждой станице обязательно была своя конная сотня. Офицеры — свои же. Восставшие легко объединились под руководством Совета Обороны Дона — станицы дали в него своих представителей.