Россия. Уроки прошлого, вызовы настоящего

Да и как могло быть иначе, если на аграрную реформу в 1907–1913 гг. было выделено всего 56 млн рублей, а на поддержку помещиков, висящих неподъемной гирей на государстве, 987 млн рублей. Как результат, монархическая Россия потеряла свою главную поддержку в лице крестьянства. К началу XIX века оно окончательно утратило веру в «царя богоносца» и «святую церковь», благословившую это великое ограбление народа.

В глазах крестьян иерархи церкви служили не Господу на небесах, не народу на земли, а слились в любовном экстазе с властью. Они заботились больше не о сбережении государства, а о собственном благополучии, и поплатились. После 1917 года и прихода к власти большевиков крестьянство, представлявшееся до мозга кости набожным, откликнувшись на призыв властей, изгнать попов из церкви и отринуть «опиум от народа» — религию, подобно Мамаю, изничтожило этот институт православия.

В сиятельном Санкт-Петербурге этого не понимали и не хотели понимать. Верховная власть была далека от народа и пребывала в плену иллюзий — славных побед прошлого. В 1913 году с огромной помпой было отпраздновано 300-летие династии Романова. Многим тогда казалось, что она и Российское государство непоколебимы. Но это лишь казалось. Неумолимое время отвело им всего 4 года. Романовы не видели или не хотели видеть, что помимо недовольного и озлобленного крестьянства, в непосредственной близости от трона до поры до времени таилась не меньшая угроза, — набирающая силу буржуазия. Она не хотела мириться с тем, что монархическая власть и аристократия продолжали смотреть на нее свысока и не пускали за вельможный стол.

Змея у трона

Затаенная ненависть буржуазии к самодержавию своими корнями уходит в XIX век. 26 августа 1856 года, следуя традиции, в древнем Успенском соборе состоялась коронация императора Александра II. В тот день московские купцы подготовили торжественный обед в Манеже. С непокрытыми головами они ждали приезда государя. Вместо него подъехал генерал-губернатор Москвы граф А. Закревский и, не слезая с лошади, пренебрежительно бросил:

«Что здесь делаете мужичье?…Вы?…С государем?…За один стол?…А ну пошли вон!»

С того времени минуло много лет, но мало что изменилось в отношениях между монархией, купечеством и промышленниками. В 1913 году отмечался 100-летний юбилей Торгового дома купцов Елисеевых. В зале Благородного собрания собрался цвет московской буржуазии. Хозяева и гости с нетерпением ждали появление царственных особ, и жестоко обманулись. К ним не сочли нужным прийти ни они, ни даже министр или генерал-губернатор Москвы.

Сословное неравенство продолжало разделять общество. Как и сто лет назад гвардейский офицер, женившись на купеческой дочке, был обязан подать в отставку. Это вопиющее неравенство сохранялась и в представительных органах власти. При выборах в Госдуму одному дворянскому голосу соответствовало четыре голоса из сословия купцов и промышленников, а рабочих и крестьян — восемь.

В начале XIX века аристократы по-прежнему чувствовали себя «европейцами в собственной стране» и взирали на народ как на пыль у ног. Сам народ жил традиционным укладом, не ощущая духовного родства с аристократией. Эти «две нации» даже говорили на разных языках: верхи — на французском, низы — на русском просторечье. Мыслили они и в разных системах ценностей, не говоря уже об огромных различиях в уровнях потребления и в образе жизни.

Вместе с монархией вырождалась и властная бюрократия, окружавшая трон. Она не имела ни блеска образования, ни идеи государственности, а больше думала о том, как бы пристроить свое чадо на хлебное место, как бы заполучить государственный подряд, чтобы урвать с него куш побольше.

Современник, человек, которого трудно заподозрить в неискренности, выдающийся ученый В. Вернадский, входивший в канун революции в Госсовет Российской империи от кадетской партии, оставил такую запись в своем дневнике:

«Внешность была блестящей, чудный Мариинский дворец, чувство старых традиций во всем. В Госсовете были люди с именами — Витте, Кони, Ковалевский и другие. Но не они задавали тон…а жадная и мелкохищническая толпа сановников, не имеющая ни блеска образования, ни идеи государственности, а думающая о том, как бы выгоднее пристроить своих детей и как бы заполучить лишние деньги».

Об этом же писал и выдающийся философ Н. Бердяев: