Россия в 1839 году (не вычитано!)

С. 174--175- дворец, Сената и другие подражания языческим храмам, в которых, впрочем, размещается военное министерство... одну-единственную площадь...-- Хотя Дворцовая и Сенатская (иначе Петровская) площадь достаточно удалены Друг от друга и ныне представляют собой самостоятельные образования, в начале XIX века все пространство от Зимнего собора до Исаакиевского дворца воспринималось как единое целое (см.: Schni^ler. P. 226). Ниже (наст. том, с. 35') Кюстин дословно повторяет описание этой триединой площади -- "Петровской, Исаакиевской и площади Зимнего дворца",--- данное Шницлером. Именуя Сенат "подражанием языческим

470

Комментарии

храмам", Кюстин, очевидно, имеет в виду восьмиколонные лоджии коринфского ордера, украшающие его фасад, равно как и фасад Синода. В том же стиле ампир, использующем в выборе форм и декора наследие императорского Рима и древнегреческой архаики, выполнено и здание Главного штаба (построено в 1819--1829 гг. архитектором К. Росси), где размещались многочисленные министерства.

С. 175- --снискала незаслуженную славу благодаря шарлатанской гордыне воздвигнувшей ее женщины...-- Имеется в виду Екатерина II, имя которой запечатлено в надписи на постаменте "Медного всадника": "Петру Первому Екатерина Вторая". С. 176. Северные пустыни покрываются статуями и барельефами...-- Ср. сходное впечатление от тогдашнего Петербурга русского старожила: "Двое маршалов -- перед Казанским собором; велико, и пространно, и пустынно" (А. И. Тургенев -- Н. И. Тургеневу, 12/24 августа 1839 г., Петербург -- РО ИРЛИ. Ф. 309- No 706. Л. 22). О Казанском соборе и установленных перед ним статуях Кутузова и Барклая де Толли см. примеч. к наст. тому, с. 352-Византии -- первоначальное название Константинополя. ...в том, чтобы, худо ли, хорошо ли, подражать другим народам...-- Мысль о способности к подражанию как одной из центральных черт русского национального характера, -- непременный атрибут французских "отчетов" о путешествии в Россию конца XVIII -- начала XIX вв.: ср., например, в "Путешествии в Сибирь" Шаппа д'0троша (1768): "У русских воображение обнаружить почти так же трудно, как и гений, зато они наделены исключительной способностью к подражанию" (Voyage. P. ii75)> B "Секретных записках о России" (i8oo) Ш.Ф.-Ф. Массона: "Русский характер, сказал кто-то, состоит в том, что у русских нет никакого характера, но зато есть восхитительная способность усваивать себе характер других наций. (...) Русский дворянин, единственный представитель русской нации, которого можно встретить за границей и с каким можно свести знакомство у него на родине, кажется, создан нарочно для того, чтобы усваивать себе взгляды, нравы, повадки и языки других народов. Он способен быть легкомыслен, как французский щеголь прежних лет, музыкален, как итальянец, рассудителен, как немец, оригинален, как англичанин, низок, как раб, и горд, как республиканец. Он способен менять вкусы и характер так же легко, как и моды, и эта гибкость органов и ума есть бесспорно его отличительная черта" (Voyage. P. 1187), или в "Десяти годах в изгнании" г-жи де Сталь: "Гибкость их природы делает русских способными подражать во всем другим народам. Сообразно с обстоятельствами они могут держать себя как англичане, французы, немцы, но никогда они не перестают быть русскими..." (Россия. С. 30); сходные мысли высказывает и Ансело (см.: Ancelot. P. 231--232). Больше того, если Ж.Ж. Руссо в "Общественном договоре" (кн. 2, гл. 8) утверждал, что подражательность лишит русских силы и приведет Россию к утрате самостоятельности не только культурной, но и политической, некоторые авторы видели в подражательности залог грядущей мощи России: "Русским предстоит многое копировать, многому учиться. Им незачем заниматься изобретениями, ибо гораздо больше пользы

471

Комментарии