Россия в американской геополитике. До и после 2014 года

Наиболее последовательно аргументы в пользу тезиса о том, что при Путине Россия превратилась в «корпоративное государство», излагает бывший экономический советник российского президента, а ныне один из его суровых критиков, Андрей Илларионов. Его выводы относительно последствий такого развития событий для будущего России неутешительны: «Сегодня, в начале XXI века, выбор такой системы означает не что иное, как сознательное предпочтение социальной модели, характерной для стран Третьего мира, а конкретнее – Ирана, Саудовской Аравии и Венесуэлы». Он также недвусмысленно указывает на ряд серьезных параллелей между этой моделью и корпоративным государством Муссолини. Подобная система по определению страдает перекосом в сторону политической конъюнктуры и делает наиболее прибыльными в финансовом плане краткосрочные проекты – в ущерб долгосрочным интересам страны и благосостоянию общества в целом.

Более того, перенос в политическую сферу процесса принятия финансово-экономических решений общенационального масштаба порождает паразитический правящий класс, душит конкуренцию и инновации. То, что этот правящий класс, движимый эгоистическими интересами, сделает выбор в пользу укрепления государства, было очевидно. Первоначально слово «федерация» в официальном названии новой России, возникшей после крушения СССР с его тотальной государственной собственностью в экономике, было наполнено реальным содержанием – особенно в плане местного самоуправления, а значит и права регионов распоряжаться собственными финансами. Закрепление в конституции экономического разнообразия должно было способствовать возникновению на гигантских просторах России демократии «снизу», стимулировать предприимчивость и инициативу на местах.

Увы, вскоре все это было перечеркнуто намеренным и деспотическим решением Путина выхолостить понятие «федерация». Местные губернаторы уже не избираются населением регионов, а назначаются президентом. Распределение бюджетных средств вновь стало исключительной прерогативой Центра, и решения по развитию страны снова спускаются на места сверху. Тем самым была восстановлена многовековая традиция, характерная как для царской, так и для советской России – традиция монополизации власти и финансов Центром, их сосредоточения в руках паразитической в социальном плане и душащей экономическую инициативу московской правящей бюрократии. В начале 2005 года доходы самых богатых 10 % россиян превышали доходы самых бедных 10 % в 14,8 раза, а в Москве 10 % самых зажиточных получали в 51 раз больше, чем беднейшие 10 %.

Богатый правящий класс к тому же размещает миллиарды нажитых сомнительным путем долларов за границей – как законным образом, так и за счет отмывания денег. Сам Путин публично заявлял: «Мы с вами являемся свидетелями обналичивания миллиардов рублей ежемесячно в стране. Мы являемся свидетелями вывода огромных финансовых ресурсов за границу». Тем не менее, нельзя не предположить, что все это делалось при попустительстве властей, по крайней мере, на начальном этапе.

Хотя точно определить общую сумму этих средств крайне сложно, объемы капиталов, вывозящихся из России, существенно превышают бюджетные ассигнования Москвы на развитие регионов страны, чьи нужды игнорировались столь долгое время. При всем своем национализме богатые российские силовики и олигархи предпочитают вкладывать капиталы в недвижимость на Ривьере и в Лондоне, или попросту переводить их в банки на Кипре и Каймановых островах.

Российский Дальний Восток, включающий Владивостокский регион, Камчатку и ряд северных районов Сибири, давно уже добивается крупных бюджетных ассигнований на модернизацию инфраструктуры, строительство жилья и др. Реально получаемые трансферты, однако, оказываются намного меньше оговоренных сумм. Пренебрежение со стороны Центра и ограниченность средств, имеющихся в распоряжении местных органов власти приводят к тому, что жители этого региона уезжают в пользующиеся большей благосклонностью Москвы западные и центральные области России, что усугубляет геополитические последствия серьезного демографического кризиса в стране и подрывает шансы на то, что усиление автономии регионов может привести к экономически выгодному сотрудничеству с близлежащими и более передовыми зарубежными странами, например Китаем, Японией, Южной Кореей и скандинавскими государствами.