Шестерка ротшильдовская… А потом позвонил сам папа и сказал: «Молодец, Владимир, наконец-то взялись за ум…» И поинтересовался между делом, кто тут у меня оказался Парвусом, убедившим начать НЭП, – вот тогда я и назвал Сатановича… А что, не жалко… Надо все-таки уточнить, мы это его или они – рассчитались, так сказать… Или сам? Нет, такие так сами не уходят, таких глупостей не бывает…
–
Да… и когда я сказал ему все это, у него аж корчи были, только пена изо рта не шла, я понял тогда, почему на Руси так боялись юродивых… Этот страх, мистический страх, как перед мертвыми глазами того бандита, который пришел ко мне разговаривать той промозглой осенью в Питере… Но я выстоял, спасибо Ангеле, – именно она показала мне, что они все решили со мной сделать, вся эта либеральная шваль и ее хозяева. Страх страхом, клин клином, только она и дала мне силы выстоять…
–
Да, и единственный, кто избежал наказания за инсайд, был Сатанович, организатор большинства схем… Потому и пели, как соловьи, все эти зицы и помы, все эти монстры и министры, что он был на свободе, и они вправду думали, что это он их сдал, закрутив одну из своих невероятных схем в стиле 99го, и что следствие знает все, и спешили заложить друг друга… перед пацанами-следователями, которые думали, что офшор – это курорт в Турции…
Конечно, никто не без греха, но, когда я понял, кто был организатором этого срыва курса, кто спланировал технические сбои на ММВБ, усугубившие панику, кто вертел, как хотел, всеми этими девочками с хорошим декольте и голубенькими мальчиками… он, а не дагестанские бандиты…
Но, не будь этого тотального инсайда, – ничего с ними нельзя было бы сделать. Свалил бы либералов – оказался бы под каблуком у силовиков, чего страшился Борис Николаевич… А так удалось зачистить всех и сыграть в новые кадры на ровном поле… А молодежь вместо них оказалась толковая, голодная и злая… Ничего, померзнет…