Россия в эпоху Петра Великого. Путеводитель путешественника во времени

Вопреки намерениям и желаниям Петра, подавляющее большинство горожан стремилось поселиться на Московской стороне: транспортные коммуникации с Васильевским островом и Петербургской стороной были затруднены: сообщение между берегами Невы поддерживалось только на лодках, а зимой – по льду. Строительство моста через главное русло Невы было сопряжено с большими техническими трудностями: сам Пётр I полагал, что он будет мешать судоходству. При этом дважды в году, в ледостав и в ледоход, по Неве невозможно было плыть без риска для жизни. Таким образом, только южный берег имел регулярное сообщение с остальной страной и мог получать грузы и продукты без перебоев. Поэтому именно здесь, вокруг Адмиралтейства, хаотично и самочинно формировался исторический центр города.

Будущая главная артерия города – Невский проспект, соединявший Адмиралтейство с Александро-Невской лаврой, своим видом уже тогда поражал современников. Глазам камер-юнкера Берхгольца «Невская перспектива представлялась длинной и широкой аллеей, вымощенной камнем». По обеим сторонам улицы в три-четыре ряда стояли деревья. Проспект оставил у него самое благоприятное впечатление, он отличался необычайной красотой и опрятностью, придававшей ему, как он писал, «чудесный вид, какого я нигде не встречал».

Несмотря на все неудачи, попытка строить город по определенному плану и строго регламентировать всё строительство согласно передовым представлениям того времени и придавала Петербургу те неповторимые черты, которые отличали его от других русских городов. Только принятием в 1737 году нового еропкинского плана городские власти признали существующее положение вещей и спроектировали современную планировку центральных улиц и проспектов города.

Первые жители новой столицы

До основания петровского парадиза дельта реки Невы была преимущественно заселена русскими и карелами – православными и ингерманландскими финнами – лютеранами. Условия жизни этого немногочисленного населения были далеко не санаторными, однако за несколько столетий жители научились уживаться со строптивым нравом местного климата. По свидетельству иностранных авторов, это был «крепкий и суровый народ». Скромная одежда из грубого шерстяного сукна, пища, состоявшая прежде всего из черного хлеба, мучной похлебки и клецок, маленькие домишки в две комнаты – таким рисовался быт жителей этого негостеприимного края. Описывая здешние места до момента основания Петербурга, Пушкин в своем бессмертном «Медном всаднике» был весьма недалек от истины:

По мшистым, топким берегам
Чернели избы здесь и там,
Приют убогого чухонца;
И лес, неведомый лучам
В тумане спрятанного солнца,
Кругом шумел.

К началу XVIII века в дельте Невы существовало не менее трех десятков небольших поселений – сел, деревень и хуторов. На Васильевском острове располагался охотничий домик Делагарди, крупного шведского магната и военного деятеля. На месте Адмиралтейства находилось безымянное шведское поселение, в устье Фонтанки – деревня Каллила, впоследствии русифицированная в Калинку, на месте Инженерного замка – мыза майора Канау с ухоженным обширным садом, позднее волею Петра превращенным в Летний сад, в районе Смольного – село Спасское.

В начале современного Литейного проспекта находилась деревня Фроловщина, на Выборгской стороне располагалось два села. По одному селу мы бы встретили в районах Новой и Старой деревень, на Крестовском острове и на реке Карповке. А на берегу Охты было 12 деревень. В разных концах будущего Петербурга существовали Сабирино и Одинцово, Кухарево и Максимово, Волково и Купчино.

Главным центром округи был город Ниен, образовавшийся под защитой крепостицы Ниеншанц, расположенной в устье реки Охты. Крепость была заложена в 1611 году и быстро привлекла к себе окрестное население. К концу XVII века Ниен сделался крупным торговым городом, ежегодно принимавшим до 100 купеческих судов. Здесь насчитывалось более 400 дворов – домов было еще больше, поскольку понятие «двор» не включало в себя казенные здания, дома дворян и духовенства. Тем не менее многолюдным этот край во времена шведского владычества так и не стал: в 1724 году власти официально насчитывали примерно 16–20 тысяч «аборигенов».

После основания Санктпитербурха демографическая картина, вкупе с культурным и этническим составом региона, в корне переменилась.