Россия в эпоху Петра Великого. Путеводитель путешественника во времени

В 1712 году государь еще раз обращается к строительной сфере – отныне даже в Белом городе всякие каменные хоромы должны быть покрыты дерном и черепицей. Желая ликвидировать дефицит на рынке стройматериалов, в 1712 году Петр разрешает «на Москве кирпич, камень, известь делать всякого чина людям» и продавать по рыночной цене. В то же время царь предлагает обкладывать деревянное жилье кирпичом, «дабы ни малаго дерева знаку не было». Деревянные палатки еще можно строить, но только для продажи товаров. «Хоромное деревянное строение» отныне запрещено «под жестоким страхом» на значительной территории Москвы – вплоть до Белого города. Иржи Давид успел заметить позитивные перемены, когда дерево стало сдавать свои позиции: «После недавнего пожара многие знатные лица строят себе дома охотнее из камня, чем из дерева. Да и купцы, потерпевшие в прошлом году большие убытки, когда лавки их сгорели дотла, теперь строят каменные. Но и каменные дома обычно темные, частично из-за толстых стен, частично из-за непропорционально маленьких окон».

Однако ум первого императора был слишком изменчив, царь предпочитал вести себя тактически, а не стратегически и планировал большинство дел на малый срок. В 1714 году во всех городах запрещается каменное строительство. Драгоценный строительный материал нужен для возведения новой столицы, Санкт-Петербурга. Но что делать тем, кто добросовестно исполнял прежние приказы власти и начал все-таки возводить каменное жилье? Петр в 1714 году великодушно разрешает всем ведущим каменное строительство закончить работы, «а вновь никому отнюдь не строить». Указ распространялся на территории Земляного города и на земли, расположенные за валом.

Чтобы как-то выйти из положения и спасти собственный авторитет, Петр в декабрьском указе 1714 года предлагает компромиссный вариант – деревом в пределах Китай-города, Кремля и Белого города по-прежнему не пользоваться, но возводить мазанки из глины. Из Адмиралтейства в Москву должны были прислать двух плотников для строительства «образцовой мазанки». В 1718 году император максимально подробно излагает и закрепляет свои взгляды на строительную сферу: в Кремле и Китае работаем только с камнем, строим по красной линии улиц («а не во дворах, как в старину делали»), крышу кроем черепицей, улицы мостим диким камнем. В Белом городе Петр все же разрешает деревянное жилье, «только чтоб потолки были с глиною, а не бревенчатые или дощаные», понимая, что цены на камень и кирпич неподъемны для многих горожан.

В том же указе Петр много рассуждает о том, как делать печи, чтобы уменьшить количество пожаров. За нарушение указа полагался штраф в 50 рублей, в случае второго ослушания москвича отправляли на галеры. Пожары действительно не были редкостью. Юст Юль в дневнике подробно рассказывает о рядовом бедствии: «Когда видишь здесь начинающийся пожар, становится страшно: так как почти весь город построен из леса, а пожарные учреждения плохи, то огонь распространяется до тех пор, пока есть чему гореть. На пожар выходят русские священники с хоругвями, образами, кадилами и другою священною утварью и молятся между пожарищем и незанявшимися еще домами, но все напрасно. Простой народ только смотрит в бездействии и стережет случай, как бы что-нибудь своровать или стащить. Спасать имущество или тушить огонь его не побудишь и за деньги. Настоящий пожар после больших усилий остановили наконец тем, что разобрали множество домов под ветром. Когда огонь дошел до пустого места, то, не находя более пищи, поневоле погас сам собою». В XIX веке пожарная служба в Москве будет устроена образцово и станет одним из предметов гордости городских властей.

В 1722 году Петр издает один из последних личных указов, регламентирующих застройку Москвы. Отныне владельцы пустых участков, которые не используют их под жилье, должны организовать на них строительство. В частности, жителей Китай-города обязывали обзавестись каменными палатами в течение четырех лет после указа. Крыши Петр в 1720-е годы предпочитает видеть железными, а если денег нет, то можно обойтись и гонтами (дранкой). Всякая стройка в Москве начиналась с религиозного обряда. Юст Юль отмечает: «Проезжая по городу, я заметил среди улицы русского священника, или попа, в полном облачении. Я тут же приказал спросить, что это значит. Мне отвечали, что он должен освятить место, на котором предполагается строить дом. Там в самом деле сделаны были нужные приготовления для постройки дома».