Россия в эпоху постправды. Здравый смысл против информационного шума

Даже при отсутствии значительного опыта в области финансового анализа на основе банковской отчетности и доступа к первичным документам не составляло бы никакого труда выявить кольцевые схемы при внесении капитала, неликвидность активов и несоответствие их оценки рыночным ценам, скрытые и скрыто финансируемые плохие долги. Тем не менее начиная с середины 2000-х годов Банк России раз за разом «обнаруживал» проблемы в балансе банков только в момент катастрофы или даже после нее. Официальные заявления ЦБ типа «Оказалось, что у банка Х много лет в активах значилась земля по цене, в 10 раз превышавшей рыночную» давно стали нормой. И ладно земля — в своем последнем заявлении председатель ЦБ сообщила, что банк «Открытие» завышал в балансе… стоимость суверенных долгов России. Для не вовлеченных в вопрос поясню: рыночная стоимость облигаций, выпущенных Российской Федерацией, доступна в большинстве информационных систем — от Bloomberg до C-Bonds — и обновляется раз в несколько секунд, проверка ее соответствия элементарна. «Открытие», конечно, владело более чем половиной выпуска (кстати, почему?) и, видимо, могло манипулировать ценой, но своевременное выявление таких манипуляций элементарно и входит в прямые обязанности ЦБ.

Накопление рисков

Причину такой неожиданной некомпетентности можно предположить: ЦБ изначально занял в отношении банков позицию «соучастника», полагая, что сохранение хорошей мины при плохой игре спасет положение, а банки закроют будущими прибылями свои проблемы. Но, как известно, если все время в зародыше уничтожать маленькие лесные пожары, не давая сушняку выгорать, то из-за накопления в лесу сухой древесины рано или поздно происходит глобальный пожар, который уже невозможно потушить. Примерно это сегодня и происходит с российской банковской системой.

Можно спорить о пользе и вреде банковского надзора и регулирования, приводить в пример опыт других стран и историю вопроса. Конечно, грамотный надзор и регулирование нужны. Но нет никакого смысла в лекарстве, если оно не лечит. Банк по определению должен быть институтом долгосрочным, так как основной его товар — доверие клиентов. За последние 15 лет в России умерло более 80 % банков, и смерти продолжаются по нарастающей: гибнут уже и крупнейшие организации. Ни одна такая смерть не была предотвращена регуляторами, ни одна не была заранее предсказана ЦБ.

Для сравнения: в мире существует институт эмитентов еврооблигаций. Их выпускают компании, обладающие определенными, очень кратко описанными свойствами; эти компании публично отчитываются раз в квартал перед инвесторами, и отчетность занимает два десятка страниц. Не существует надзорного органа, который бы проверял эти компании. По статистике Moody’s, дефолт объявляют около 10 % эмитентов и только 2 % эмитентов, которые в момент выпуска бумаг получили инвестиционный рейтинг. Хочется воскликнуть, пародируя Марка Твена, что, если бы ЦБ не надзирал за банковской системой вовсе, количество умерших банков было бы как минимум в восемь раз меньше.

Перестраховка

Но, может быть, в области банковского бизнеса должны были сработать рыночные механизмы? В конце концов, почему так мало эмитентов еврооблигаций объявляет дефолт? Потому что инвесторы внимательно следят за ситуацией, специальные агентства анализируют надежность эмитентов, и, если у рынка возникнет подозрение, что дело плохо, цены облигаций обрушатся и новых денег эмитент привлечь не сможет. Возможно, с банками было бы так же, если бы ЦБ не вмешался. Понимая, что средства населения — это самый значимый ресурс в банковском бизнесе, ЦБ создал систему страхования вкладов, убрав с рынка важнейший регулятор — риск вложения этих средств.

Мало того, что АСВ еще увеличило себестоимость работы банков за счет взносов; оно фактически поставило нечестные банки в привилегированное положение по сравнению с честными. Теперь деньги несли тому, кто давал больший процент, вне зависимости от финансового состояния. Появился вид профессиональной деятельности — «серийный вкладчик». Эти люди разбивали свои средства между большим количеством умирающих банков (так, чтобы защитить их на 100 %), вкладывали их под большой процент, по факту банкротства получали деньги обратно и тут же несли следующим умирающим. Банки в последний момент, когда исчерпаны все способы надувания капитала и прикрытия вывода активов, получали подарок — несколько месяцев притока наличных, которые можно продолжать выводить через однодневки или в офшор. Эти несколько месяцев дали возможность владельцам и топ-менеджерам уезжать за границу, к заранее собранным капиталам. Спасибо АСВ — доля тех, кто украл деньги из подконтрольных банков и скрылся, превышает долю остановленных до пересечения границы в десятки раз.