Россия в эпоху постправды. Здравый смысл против информационного шума

Риски этим не ограничиваются. Необязательность исполнения законов в бизнесе естественно превращается в необходимость их неисполнения: будешь законопослушным — проиграешь более гибким конкурентам. Когда-то в середине 2000-х я спросил владельца торговой сети, почему они большинство товаров таможат «в черную». Разве не лучше перейти к честной растаможке? Он мне ответил: «Во-первых, в этом заинтересована сама таможня, это их заработок. Откажемся — будут проблемы. Во-вторых, белая растаможка дороже. Мы тут же проиграем в цене конкурентам и разоримся». Я не берусь оценивать обоснованность данного заявления, но механизм у насильственной криминализации именно такой. Если кто-то может не платить налог, другие тоже не будут, иначе проиграют. Если кто-то даст взятку за подряд, все должны будут делать это — или не получат подрядов.

У этого есть обратная сторона: решая заняться бизнесом, человек автоматически берет на себя риск нарушения закона. Я говорил об этом с «важным человеком», который в ответ на мои слова о гонениях на бизнес, о тысячах сидящих бизнесменов сказал: «Ты что, думаешь, что они закон не нарушали? Я тебе скажу как на духу: ни одного, ну, может, почти ни одного [нет], которого посадили безвинно. Может, не в том обвинили, но всегда рыльце в пушку». Я думаю, он преувеличил и пытался обелить своих, но не был далек от истины. За небольшим количеством отраслей (в основном технологичных, интеллектоемких и не связанных с использованием нефинансовых активов) бизнесы в России были где-то заражены, а где-то — поражены такого рода конкуренцией и вытекающими из нее рисками. Так что и второй признак Дикого Запада — риски — присутствует по полной программе.

Почему Россия — не Дикий Запад

При ближайшем рассмотрении Россия сегодня на Дикий Запад не вполне похожа. Например, с индивидуальной свободой дело обстоит несколько сложнее. С одной стороны, на микроуровне она очевидно больше, чем в развитых странах: регулирование намного слабее и намного легче обходится (в том числе за счет коррупции), административные правила вообще не считаются обязательными, морально-этические нормы бизнеса (такие как невозможность жесткого обмана клиента, недобросовестной конкуренции, участия в преступном бизнесе или использования коррумпированной власти в своих интересах) часто считаются уделом слабаков и дураков. С другой стороны, на макроуровне мы имеем два явления, напрямую противоречащих понятию свободы в версии Дикого Запада.

Во-первых, это наличие в стране контролирующей вертикали, которая контролирует не исполнение законов, а незыблемость своей власти и эффективность путей самообогащения. В результате (если только речь не идет о небольшом бизнесе, с невысокой маржой и отсутствием реальных активов, за которые можно уцепиться, чтобы бизнес отобрать или закрыть) свобода превращается в свободу служить вертикали, а широкое поле деятельности сужается до прямого взаимодействия с государственными структурами либо компаниями или работы в них. Немудрено, что за последние 5–6 лет многие яркие представители класса предпринимателей или менеджеров частного бизнеса перешли в квазигосударственные или напрямую государственные компании и даже стали чиновниками.

Во-вторых, наметилась стагнация и спроса, и предпринимательской активности — результат функционирования этой вертикали, которая создала неприемлемые для подавляющего большинства риски, даже несмотря на фантастический по объемам поток денег, выручаемых за экспорт углеводородов, которые обещают удачливым участникам огромные доходы. Российский рынок (с учетом низкой потребительской способности населения и государства и небольшого проникновения технологий) невелик и сокращается — внутри страны даже самым умным и связанным с властью бизнесменам не достичь размеров средней европейской или американской компании. Конечно, если это не компания, добывающая природные ресурсы, и/или не де-факто монополист. А при попытке выхода на внешний рынок появляется еще одна проблема: низкая конкуренция внутри страны снижает качество конечного продукта. Выход нашим компаниям на внешний рынок оказывается затруднен не только высокой стоимостью капитала (раз риски высокие, значит, и деньги стоят дорого), не только внешними игроками, которые умеют работать в условиях намного более жесткой конкуренции, но и банально несоответствием товара «для внутреннего употребления» мировым стандартам.