Россия в эпоху великих потрясений

– Могу ли я видеть детей? – обратился ко мне Великий князь.

– К сожалению, я вынужден вам отказать, – ответил я. – Не в моей власти продлить долее вашу встречу.

– Ну что ж, – сказал Великий князь брату. – Обними их за меня.

Они начали прощаться. Кто мог подумать, что это была их последняя встреча?

Я сидел в комнате рядом с кабинетом царя, отдавая последние распоряжения и ожидая сообщения о прибытии поезда, и слышал, как кто-то из юных наследников, видимо, Алексей, шумно бегал по коридору. Время шло, а никаких признаков поезда по-прежнему не было. Железнодорожники колебались, подавать или не подавать состав, и лишь на рассвете он появился. На автомашинах мы направились к тому месту, где он нас ожидал, неподалеку от станции Александровская. И хотя мы заранее установили порядок размещения в автомашинах, в последний момент все смешалось и наступила неразбериха.

Впервые я увидел бывшую царицу только как мать своих детей, взволнованную и рыдающую. Ее сын и дочери, казалось, не столь тяжело переживали отъезд, хотя и они были расстроены и в последние минуты крайне возбуждены. Наконец, после последних прощальных слов, машины в сопровождении эскорта казаков спереди и сзади тронулись. Когда выезжали из парка, уже ярко светило солнце, но город, к счастью, еще спал. Подъехали к поезду, проверили списки отъезжающих. Последние слова прощания, и поезд медленно отошел от станции. Они уезжали, и ни у кого не мелькнуло и подозрения, какой их ожидал конец.

Ленин

В апреле 1917 года в Петроград вернулся Ленин. Он твердо верил в марксистские идеи, изложенные в «Коммунистическом манифесте». Для него все, что было на пользу и выгодно рабочему классу, представлялось этичным, а все, что вредно, – неэтичным. Такая доктрина морального релятивизма, если следовать ей до логического конца, неизбежно ведет к той аморальности, которая предельно сжато сформулирована в словах Ивана из «Братьев Карамазовых» Достоевского: «Если Бога нет, то все позволено». И действительно, именно эту сжатую формулу духовного и морального нигилизма Ленин и его соратники использовали в качестве руководящего принципа всей своей революционной деятельности.

В начале Первой мировой войны Ленин, живший в то время вблизи Кракова, был немедленно арестован австрийской военной полицией. После последовавшего вскоре освобождения он в сопровождении Зиновьева и своей жены Крупской сразу же выехал в Швейцарию. В Польше они жили в ужасной нищете и были вынуждены не раз обращаться за помощью к своим соратникам в Петрограде, прося прислать хоть сотню рублей, чтобы продолжить свою работу. В Швейцарии их положение несколько улучшилось, и в конце 1914 года стал выходить в свет «Социал-демократ» – весьма воинственное издание Ленина, орган пролетарской революции.

С повышенным интересом следил Ленин за развитием войны на Западе. Он видел, что под мобилизацию попало почти все мужское население воюющих стран, что все фабрики и заводы перешли на производство военной продукции и что все это привело к чудовищному росту военных расходов.

Введение в Германии плановой экономики, которая подчинила все личные интересы требованиям и контролю военных властей, создавало – или так это казалось Ленину – те условия, которые Маркс считал необходимыми для начала мировой пролетарской революции. Богатства страны были сконцентрированы в руках небольшой группы военных, крупных банкиров и промышленников; средние классы пережили процесс обнищания, и уровень их жизни приближался к уровню рабочих. Весь континент захлебывался в крови, а старый образ жизни на глазах уходил в прошлое. После неудачи социальной революции в 1848 году Маркс, стремясь утешить немецких рабочих, писал, что они должны выдержать 15, 20 или 50 лет гражданских и межнациональных войн не только для того, чтобы изменить существующие отношения, но и для того, чтобы они сами могли измениться и стали способными взять в свои руки политическую власть.

Много лет спустя, хотя и не через классовую борьбу, а в результате империалистической войны, развязанной великими державами, осуществилось пророчество Маркса. Но об этом пророчестве стали забывать социалисты в долгий период сравнительного процветания и неуклонного упрочения политической мощи рабочего класса.

Именно в это время Ленин обратился ко всем «настоящим» вождям пролетариата с призывом превратить мировую империалистическую войну в «гражданскую войну между классами». Эту историческую миссию должен был взять на себя промышленный пролетариат. В ленинских планах России как слаборазвитой в промышленном отношении стране с ее огромным крестьянским населением придавалось гораздо меньше значения, чем западноевропейским государствам с их мощным классом городских пролетариев. В то же время он полагал, что поражение царской России ускорит наступление мировой революции. Победить Россию могла только Германия, а посему долг каждого «настоящего» революционера – помочь Германии в этом деле. И, соответственно, только «социал-шовинисты» и «наемники буржуазии» откажутся содействовать поражению своей собственной страны.