Россия в глобальном конфликте XVIII века. Семилетняя война (1756–1763) и российское общество

Тем не менее баланс сил в Европе по итогам Семилетней войны оставался хрупким. В период с 1763 по 1786 г. Франция, как уже было сказано, предприняла едва не увенчавшуюся успехом попытку оспорить морское и колониальное господство, достигнутое Великобританией в результате войны. Эти усилия были возобновлены с удвоенной силой в ходе революционных и Наполеоновских войн с 1793 по 1815 г. К 1812 г. казалось, что многополярная европейская система пяти держав, возникшая в 1763 г., исчезнет под давлением французского империализма. Даже в 1756–1763 гг. Франция оставалась потенциально самой могущественной страной Европы по своим размерам, благосостоянию и культурности населения. Революция разрушила институты, привилегии и традиции, которые сдерживали мобилизацию ее потенциальной мощи, а высвобожденные этим процессом силы были упорядочены и подчинены военно-политическому гению Наполеона. Манера ведения войны Наполеоном разрушила преграды для достижения полной победы во время кампаний Семилетней войны: гораздо более крупные армии действовали теперь со скоростью, гибкостью и разрушительной силой, намного превосходящими армии 1756–1763 гг. Однако в итоге четыре другие великие державы объединились для борьбы с Наполеоном в 1813–1815 гг. Венский конгресс в составе держав-победительниц создал то, что можно назвать европейской международной системой в полном смысле этого слова, – не просто баланс сил в рамках пентархии, но и ряд правил, норм и общих представлений, которые придали международным отношениям определенную стабильность и последовательность.

Революционные и Наполеоновские войны подтвердили ключевой геополитический урок Семилетней войны: гораздо легче построить империю за пределами Европы, чем внутри Европейского континента. Завоевав то, что можно назвать каролингским ядром Европы (Франция, Германия, Нидерланды, Северная Италия), Наполеон столкнулся с величайшей проблемой европейской геополитики – существованием двух сильнейших центров на западной и восточной периферии континента, Британии и России. Каким бы ни было их недоверие друг к другу, эти две державы объединялись для противостояния любому потенциальному европейскому императору, чья власть могла представлять угрозу их безопасности и амбициям. Мобилизовать достаточные силы каролингского ядра, чтобы одновременно одолеть англичан и русских, было очень сложно. Проблема усугублялась тем, что для вторжения в Британию требовались прежде всего мощные военно-морские силы, а для нейтрализации ядра русской мощи к югу и востоку от Москвы – военно-логистические. Однако поражение Наполеона не было предрешенным, и только боевые качества российской армии вкупе с умелым руководством Александра I, Барклая-де-Толли и Кутузова сломили его попытки подчинить себе последнюю независимую великую державу континентальной Европы в 1812 г. После этого правители России воспользовались временной слабостью Франции для контрнаступления в Центральной Европе и создания коалиции, которая в итоге и свергла Наполеона62.

Главным победителем в революционных и Наполеоновских войнах снова вышла Великобритания. Пока Наполеон героически пытался создать империю в Европе, британцы успешно укрепляли глобальное морское господство, поглощая – прямо или косвенно – ключевые части французской, голландской и испанской заокеанских империй. Британская морская мощь блокировала французский империализм в Европе, и это стало одной из фундаментальных причин поражения Наполеона. На решающем уровне глобальной стратегии режим поздних Бурбонов в реальности превосходил революционную и наполеоновскую Францию. В сценарии успеха Франции Бурбонов совершенно справедливо делался расчет на исключение европейского фронта благодаря союзу с Австрией и на концентрацию всех ресурсов в морской и колониальной войне с Британией. Революционная Франция, возобновив вековой конфликт с Габсбургами, обрекла себя на поражение. В каком-то смысле Мария-Антуанетта могла посмеяться последней.