Россия в глобальном конфликте XVIII века. Семилетняя война (1756–1763) и российское общество

Началась Семилетняя война, и мы можем увидеть в дипломатических документах АВПРИ, как параллельно с военной силой России росло и ее значение в Европе, как менялось отношение к России в австрийской столице Вене. Австрийцы даже подписали новый союз с Россией в 1760 г. на равноправных условиях, в это же время гарантируя свою поддержку территориальным планам России по итогам войны (имеются в виду российские планы на присоединение Восточной Пруссии).

Следует отметить, что не удалось найти никаких документов, которые свидетельствовали бы о каких-либо антироссийских действиях австрийских властей, хотя такие утверждения, без каких-либо подтверждений, постоянно встречаются в разных российских работах о Семилетней войне. Причинами этого зачастую являются как разные ретроспекции в отношении Первой мировой войны, так и в целом распространенное в стране недоверие к западным союзникам в целом и к немцам в особенности. Однако исторические документы показывают отсутствие таких опасений у русской дипломатии времен Семилетней войны. При этом следует сказать, что в венских архивах есть свидетельства антироссийских планов главы австрийской дипломатии графа В. Кауница, который опасался скорого восхождения на российский трон Петра Федоровича, уже являющегося герцогом Гольштейна, одного из членов Священной Римской империи. Канцлер считал, что тогда русские получат полное господство на Балтике и русский император, контролируя север Германии, будет способен фактически самостоятельно управлять Священной Римской империей, поэтому предлагал императрице-королеве Марии Терезии выступить против планов России на присоединение Восточной Пруссии188. Реакция самой Марии Терезии на это представление неизвестна, но русские дипломаты и военные не заметили никакой активности австрийского двора в этом деле.

Французская дипломатия, несмотря на общее нежелание короля Людовика XV сближаться с Россией, в лице государственного секретаря по иностранным делам герцога де Шуазеля, стремилась заключить союз с Россией на послевоенные годы. Потерпев неудачу в планах заключения военно-политического союза с Россией, герцог де Шуазель совместно с российским канцлером графом М. И. Воронцовым подготовил к подписанию русско-французский торговый договор, который не был заключен из-за смерти Елизаветы Петровны и прихода к власти в Петербурге императора Петра III.

Британия, всю войну поддерживавшая лояльные отношения с Россией, сохранявшая с ней взаимовыгодную торговлю, спокойно относилась к планам послевоенного расширения ее территорий.

Главной архивной находкой, касающейся российского участия в Семилетней войне, стало незаметное тонкое дело в фонде «Сношения России с Австрией». Это была переписка русского двора с назначенными на послевоенный мирный конгресс в Аугсбурге в 1761 г. российскими представителями графами Г. К. Кейзерлингом и И. Г. Чернышевым. Эта переписка, вероятно в силу ее кажущейся незначительности (сам конгресс так и не состоялся), осталась вне внимания даже такого дотошного историка, как С. М. Соловьев. В последующее время документы так и не стали предметом исследования историков.

Находящаяся в этом деле инструкция дипломатам о русских позициях на созывающемся конгрессе вообще опровергает прежние представления о том, что Елизавета Петровна отказалась от планов присоединения Восточной Пруссии. Эта точка зрения основывалась на донесениях французских дипломатов более раннего времени, когда российские власти действительно заявили о таком отказе.

Однако итоговая инструкция русским дипломатам предписывает им не начинать переговоры, если их иностранные коллеги не согласятся поставить вопрос о передаче России Восточной Пруссии. Если же на обсуждении вопроса передачи этой территории русские дипломаты столкнутся с общим противодействием европейских стран, то они могли и отказаться от территории в обмен на прусские репарации. Как уже было сказано, этот конгресс так и не был созван, но тем не менее документы раскрывают новые обстоятельства российских планов в Семилетней войне и в принятии Россией новой роли в послевоенной Европе.

Дипломатическая переписка, несмотря на свой официальный характер, тем не менее показывает нам и личное отношение российских дипломатов к изменению международных отношений, называемому «дипломатической революцией», и к самой Семилетней войне.