Россия в годы Первой мировой войны: экономическое положение, социальные процессы, политический кризис

В марте Петроград деликатно поторопил Париж, объявив согласие на присоединение к Франции левого берега Рейна, а также турецких Сирии и Киликии. В конце этого месяца Черноморский флот обстрелял укрепления Босфора в поддержку забуксовавшей дарданелльской операции союзников, впрочем, без установления «постоянной стратегической связи» с англо-французским флотом^{317}.[54] В экстренном порядке в Одесском военном округе, по личному указанию царя, началось формирование 150-тысячного босфорского десантного отряда^{318}. На этот раз босфорский десант сорвало наступление австро-германской группировки генерала А. фон Макензена, начатое 2 мая 1915 г. в районе Горлице-Тарнов. Десантная армия была срочно переброшена в Карпаты для ликвидации Горлицкого прорыва. Новый начальник штаба Ставки генерал М.В. Алексеев так же, как и его предшественник, не считал овладение проливами первоочередной задачей русской действующей армии. «Главной целью войны должна быть победа над главным неприятелем, — излагал он князю Кудашеву азы военной стратегии весной 1916 г. — …Главный наш противник — Германия, и так как несомненно, что для нас несравненно важнее вернуть, например, Курляндию, нежели приобрести Проливы, то первым и главным делом должно быть сокрушение Германии. Задача эта настолько трудная, что для ее выполнения требуются все усилия и все жертвы. Одной из таких жертв должен быть отказ от некоторых наших надежд». [Письмо князя Кудашева Сазонову. Ставка (Могилев), 5(18) марта 1916 г. // Константинополь и Проливы. Т. 1. С. 213]. О дальнейшей судьбе планов русского десанта на Босфоре см.: Айрапетов О.Р. На Восточном направлении. С. 238–252. Ответ Парижа пришел в Петроград только 10 апреля.

Французский посол вербальной нотой известил Сазонова, что его правительство готово в полном объеме поддержать территориальные претензии России в зоне черноморских проливов «при условии, что война будет доведена до победного конца и что Франция и Англия осуществят свои планы на Востоке, равно как и в других местах»^{319}. На том и порешили.

По взаимной договоренности в течение следующих полутора лет мартовско-апрельские соглашения относительно Константинополя и проливов союзники хранили в тайне. Русская и мировая общественность узнали о них из выступления премьер-министра А.Ф. Трепова в Государственной думе в ноябре 1916 г. Эти договоренности явились крупнейшим достижением царской дипломатии за годы мировой войны. Впрочем, в российских военных кругах никогда не было стопроцентной уверенности, что в решающий момент Англия и Франция полностью и безоговорочно выполнят обязательства, взятые на себя весной 1915 г.[55] О разделе азиатской части Османской империи страны Антанты (исключая Японию) тайно сговорились весной 1916 г. Хотя в Петрограде строили планы овладения черноморским побережьем Турции до Синопской бухты включительно^{320}, по договору, вошедшему в историю под именем его разработчиков-дипломатов, специалистов по ближневосточным делам англичанина Сайкса (M. Sykes) и француза Пико (G. Picot), России должна была отойти территория от Трапезунда до Вана. Согласие на принятие этих англо-французских предложений Сазонов обусловил выполнением союзниками ранее принятых ими обязательств относительно Константинополя и проливов^{321}, а посол во Франции Извольский объявил «платой» за эти последние. Договоренности о разделе азиатских владений османов еще больше укрепили антигерманскую коалицию.

Окончание первого этапа Великой войны, во всех отношениях удачного для Антанты, обозначили события, которые развернулись на ее фронтах в конце весны 1915 г. Увязнув в тяжелых позиционных боях во Франции, опасаясь за судьбу Австро-Венгрии, теснимой русскими войсками, и стремясь предвосхитить их вторжение в пределы Германии с последующим движением на Берлин, центр тяжести своих операций германское командование перенесло на восток с задачей-максимум вывести из борьбы Россию. Первые удары державы Тройственного союза нанесли в начале мая по русскому Северо-западному и Юго-западному фронтам. Из-за катастрофической нехватки вооружений и боеприпасов оказать достойное сопротивление хорошо вооруженному и наступавшему большими силами противнику русская армия оказалась не в состоянии. На участках прорыва австро-германские войска имели двукратное превосходство в живой силе и пятикратное в полевой артиллерии (в тяжелой — 40-кратное). «Инициативу забрать в свои руки мы не можем, — докладывал императору верховный главнокомандующий в начале лета 1915 г. — Приходится ограничиваться парированием ударов. Больно и обидно, что благодаря отсутствию должного количества снарядов, патронов и ружей наши воистину сверхгеройские войска несут неслыханные потери….Считаю, что пока мы не получим должного количества огнестрельных припасов и ружей, рассчитывать на успех нельзя, так как придется ограничиться в общем оборонительного характера действиями»^{322}.