Россия в откате

По той же причине почти не стало традиционной для нашей культуры острой социально-психологической драматургии, уцелевшей даже в цензурное советское время. Просто не востребованы такие пьесы, их почти не ставят, а значит — и не пишут. Они тоже опасны, потому что в них с жанровой неизбежностью перед зрителем обнажатся главные конфликты современности: между обобравшими и обобранными, между теми, кто сохранил совесть, и теми, кто вложил ее в дело. Почти у каждого театра есть свои спонсоры и попечители, разбогатевшие, понятно, не на том, что нашли залежи марганца на садовом участке. Как они посмотрят? Дадут ли после этого еще денег? Потому-то вместо «Детей Ванюшина» и появляются «Дети Розенталя». Это своего рода соцзаказ на отказ от традиционной социальности нашего искусства.

Когда-то, двадцать лет назад, Марк Розовский хотел, но не решился инсценировать мою повесть «ЧП районного масштаба» в своем театре. Это сделал Олег Табаков. А не решился он, потому что горком комсомола подарил ему списанные кресла для зрительного зала. Мастеру было неловко перед спонсорами (хотя такое слово в ту пору не употребляли, а говорили: «шефы»), и понять его можно. Но тогда это казалось забавным недоразумением. Сегодня это — «мейнстрим»…

Нынче много и ветвисто размышляют о причинах неудачи российского постмодернизма как национально значимого культурного явления. По-моему, все очевидно. Хочу снова сослаться на Кундеру, но в хорошем смысле. Можно не принимать его «русохульства», но следует признать: его постмодернистская проза, насыщенная социальной болью и оскорбленным национальным чувством, перешагнула рамки внутрицехового эксперимента и захватила широкого читателя. Бесплодность и неувлекательность российского постмодернизма объясняется прежде всего тем, что он оказался совершенно равнодушен к социальным катаклизмам и национальной трагедии, которые потрясли Россию в 90-е годы, остался игрою в литературно-философские шарады, потому и не востребован обществом, а только — премиальными жюри. Верно, конечно, и другое: многие традиционалисты, страдающие за Державу, не нашли для своих страданий адекватного творческого выражения и тоже оказались не интересны читателю. Но лично мне их малохудожественный социальный надрыв по-человечески ближе и дороже худосочной иронии постмодерна.

Иногда в оправдание «герметизма» высказывается мысль, что теперь в открытом обществе литература, перестав быть латентной политической оппозицией, утратила свою общенародность, стала делом частным, избавилась наконец-то от вековой общеполезной барщины. Ерунда! Певец с «несильным, но приятным голосом» всегда будет уверять, что шаляпинский бас — опасное излишество. Неспособность влиять на современников — это отнюдь не качество новой литературы, а напротив, отсутствие качества, превращающего приватный текст в настоящую литературу.

Надо иметь смелость сознаться: значительная часть современной российской культуры выполняет и вполне успешно конкретную задачу. Несколько огрубляя из полемических соображений и предвидя негодование некоторых коллег, я бы сформулировал ее так: максимальное разрушение традиционных для нашей страны социально-нравственных норм и дискредитация историко-культурного наследия российской цивилизации. Звучит, согласен, сурово, но что же делать, если такова реальность, которую нас просто приучили не замечать.

Например, ни для кого не секрет, что на Западе весьма благосклонно относятся к сепаратистским настроениям в РФ, хотя у себя-то они любой сепаратизм беспощадно давят в зародыше. Исторически сложившийся в Евразии диалог разноконфессиональных и разноэтнических культур — одна из цементирующих особенностей российской цивилизации. А теперь вопрос на засыпку: «Вы давно видели на центральном телевидении передачу о современной татарской или якутской литературе, о современном чувашском или калмыцком театре?» «Литературная газета» за два месяца до Парижского книжного салона писала с возмущением о том, что в официальную делегацию не включен ни один литератор, пишущий на языках народов Российской Федерации. Исправились, включили? Ничего подобного. Вы думаете, это специально? Нет. Это нарочно! Проблема в том, что культуру и информационное пространство у нас все еще продолжают разруливать (именно разруливать!) комиссары, донашивающие кожаные тужурки образца августа 1991-го — года развала СССР. Таким образом, общественное сознание как бы заранее готовят к распаду России.