Россия в Первой Мировой. Великая забытая война

План Людендорфа заключался не только в нанесении поражения русской 10-й армии, но и в захвате линии Бобра и всего участка Осовец — Гродно. Но для этого операция должна была развиваться молниеносно; две недели, потерянные немцами в боях у Лыка и в Августовских лесах, обессилили германские армии, которые понесли очень большие потери, и позволили русским собрать достаточные резервы. Германские начальники стали доносить о неприступных бетонных укреплениях вдоль линии Бобра, которые никогда не существовали, напряжение похода, отсутствие подвоза и расположение в болотах вызвали у немцев повальные заболевания, и в начале марта им пришлось начать отход на позиции между границей и Неманом.

С 21 февраля по конец марта разыгрывается ряд упорнейших боев впереди нижнего Бобра и Нарева, от Осовца до Млавы. Русские собирались здесь к 23 февраля закончить сосредоточение 12-й и 1-й армий и перейти в наступление; инициатива на 16 дней раньше была захвачена германцами. Встречные бои здесь отличались громадной напряженностью и велись с переменным успехом. Два раза нам удалось нанести германцам (группа Гальвица и часть 8-й армии, свыше 13 пех. дивизий) чувствительное поражение: под Праснышем 27 февраля был разбит и частью взят в плен 1-й германский резервный корпус, и под Еднорожцем 18 марта германцы были опрокинуты русским фланговым ударом через считавшееся непроходимым болото. Бои затянулись до конца марта.

19. Прорыв на Дунайце.Генерал Фалькенгайн, решив помочь австрийцам выйти из трудного положения переброской войск с западного фронта, направил удар на русский фронт по коридору между Вислой и Карпатами; сосредоточение сюда по магистральным железным дорогам германских корпусов и тяжелой артиллерии встречало наименьшие затруднения, и удар на Дунайце, занятом преимущественно русским ополчением, являлся успехом, одерживаемым по линии наименьшего сопротивления. Можно было предусматривать в этом коридоре спокойное развитие операции, так как Висла и Карпаты надежно обеспечивали фланги прорывающихся войск. С другой стороны, этот удар едва ли мог отрезать значительные силы, так как он направлялся на выдающуюся часть фронта. Под влиянием натиска немцев русские при отступлении могли занимать все более и более короткий фронт. Для прорыва предназначалась 11-я армия Макензена, в состав которой, кроме австрийских войск, входило 8 германских дивизий, взятых с западного фронта.

Гинденбург на своем фронте должен был занимать демонстрациями внимание русских. Людендорф, которого тянуло к широкому обходу правого фланга — удару на Вильну — Минск, организовал демонстрацию в виде вторжения группы ген. Лауэнштейна (3 кав. и 8 пехотн. дивизий) в Курляндию. Эта операция, начатая 27 апреля, являлась занятием исходного положения для подготовки большого охвата и потребовала усиления здесь германских войск вдвое; группа обратилась в Неманскую армию. Правда, и русские вынуждены были стянуть сюда значительные силы. Однако эта демонстрация далеко выходила из рамок предположений германского верховного командования и затянула на 5 месяцев короткий удар, намеченный Фалькенгайном.

Русские за две недели имели сведения о начавшемся сосредоточении германцев к Дунайцу; но так как принятие мер для отпора шло вразрез с нашими активными замыслами в Карпатах и Буковине, то оно все откладывалось, и лишь за 3–4 дня начали приниматься полумеры. 1 мая наш фронт на Дунайце был легко продавлен, и началось затянувшееся до осени отступление русских армий.

В создавшемся положении русское командование, застигнутое врасплох, могло держаться двух систем обороны: или отводить после каждой неудачи войска крупными скачками в несколько переходов на удобный рубеж и сосредоточивать на нем большие силы, чтобы дать решительный характер боевым действиям, или же цепляться за всякий клочок местности и всюду и всегда стремиться к активным действиям. Первая система, связанная с крупными одновременными потерями занятого пространства, лучше сохраняла войска, требовала менее материальных средств и позволяла добиться перелома в ходе кампании. Вторая система, на которой остановилось русское управление, сводилась к борьбе на измор в безнадежных условиях неприятельского превосходства; она очень скоро должна была вызвать кризис в снарядах и винтовках, так как беспрерывные отступательные бои были связаны с громадными потерями в людях и материальных средствах. Миллионы русских пленных, естественно, должны были получиться в результате такой стратегии.