Россия в Первой мировой войне

«Царская власть обладает какими-то мистическими и отеческими свойствами, неотразимо действующими на душу русского народа. Решение Царя вновь свидетельствует о тесных узах, существующих между народом и царем-батюшкою. Принимая на себя Верховное командование, Царь ясно доказал, что не может быть сомнения в решимости России довести войну до конца».

Ошибка в подобной точке зрения заключалась прежде всего в том, что для успешного доведения войны до победного конца необходима не замена сил, а сложение всех имеющихся в распоряжении сил. Испытания, предъявленные России, были слишком велики для того, чтобы позволять себе отказ от какой бы то ни было из имеющихся в распоряжении сил. Несомненно, что здесь мы видим одно из наиболее ярких проявлений того примитивного отношения к современной сложной социальной жизни, которое мы обнаруживали во всех областях государственной жизни России.

НАСТРОЕНИЕ СОЛДАТСКИХ МАСС

Когда окончилось намеченное Верховным главнокомандованием отступление, по мере того как войска устраивались на новых линиях обороны и спокойная рука генерала Алексеева приводила все в порядок, настроение армии стало улучшаться.

Особое свойство русского солдата быстро оправляться от тяжелых поражений замечено было еще немцами и включено было ими в характеристику Русской армии.

Вот в каких словах в 1913 г. отмечено это свойство германским Большим Генеральным штабом:

«Русский солдат очень вынослив в физическом отношении и мало требователен. Вместе с этим русская военная часть обладает исключительной способностью быстро оправляться после неудачных боев и быть опять способной к упорной обороне»^{273}.

Интересно сравнить эту оценку русского солдата, написанную до войны внимательно изучившим Русскую армию немецким Генеральным штабом, с заметкой, записанной тоже внимательным иностранным наблюдателем Русской армии в 1915 г. генералом Ноксом. В октябре 1915 г. он заносит в свои воспоминания^{274}:

«Хотя после долгих напряжений русский солдат выглядит печально (невзрачно), тем не менее он обладает исключительной способностью к быстрому восстановлению своей боеспособности».

Мы вполне отдаем себе отчет, как трудно оценивать настроение солдатских масс, в особенности русских масс того времени. Единственным показателем этого настроения могли являться только отчеты военной цензуры о письмах, посылаемых из армии. К глубокому сожалению, мы лишены возможности использовать этот богатый архивный материал, остатки которого хранятся в России и ждут своего исследования. По ним можно было бы дать общую картину изменения в настроении армии.

Некоторые интересующие нас указания можно найти в записи генерала Нокса, сделанной им в начале февраля 1916 г.:

«Во время моего посещения Северного фронта в феврале я был поражен тем восторгом, с которым офицеры говорили о духе солдат. Цензоры 12-й армии (по-видимому — крайне правые) читают все письма и классифицируют по отражающимся в них настроениям так: а — хорошее, б — недовольство или подавленность, в — жалобы на офицеров, г — жалобы на пищу… и т.д. В большинстве частей 80% писем должны быть отнесены к первой категории (хорошее настроение); в некоторых же частях эта категория занимает все 100%».

Эта заметка генерала Нокса подтверждается и из другого источника. В книге Лемке «250 дней в Царской Ставке»^{275} упоминается о сводке военно-цензурного отчета Штаба армии Западного фронта, относящейся тоже к началу февраля 1916 г.

Согласно этой сводке, корреспонденция, посланная из армий Западного фронта, была распределена так:

2,15% — писем в угнетенном настроении,

30,25% — писем бодрых,

67,60% — писем уравновешенных, но содержащих в себе спокойную веру в конечный успех Русской армии.

Эти данные тем более интересны, что они относятся к фронтам, совершившим наибольший отход в летнюю кампанию 1915 г.

Последние месяцы 1915 г. сопровождались относительным затишьем на нашем театре. Были некоторые частные операции, коих масштаб был небольшой, и, в общем, можно установить с несомненностью, что русские армии морально отдохнули и к началу 1916 г. настроение масс Русской армии оправилось. Оно не носило на себе печати того горячего порыва, который был присущ началу войны, оно представляло собой спокойную уверенность. Это как раз отвечает той громадной организационной работе, которая творилась генералом Алексеевым по восстановлению нашей вооруженной силы после катастрофы в лето 1915 г.

Но в этом восстановившемся настроении армии ярко проглядывают два тревожных симптома: