Россия в поворотный момент истории

Я пришел к пониманию того, что Россия вследствие ошибок верховной власти вступает на путь колоссальных трудностей и катастроф.

Профессура

Университетское образование имеет большое значение не только потому, что оно учит – в сущности, заставляет – студента независимо мыслить, но еще и потому, что вынуждает его пересматривать свои суждения в соответствии со знаниями, почерпнутыми из первоисточников. Но в итоге некоторые люди меняют свое мировоззрение, не отказываясь от прежних взглядов, а принимая на вооружение любое доступное учение, представляющее собой подходящую рамку для их идей. Именно так произошло со мной в результате моих занятий на историко-филологическом факультете. Я искал и находил профессоров, которые подтверждали мои интуитивные представления о мире.

С.Ф. Платонов отличался строгой внешностью и такими же манерами. Всегда безупречно выглядевший, он не позволял своим студентам ни малейшей фамильярности. В некоторых отношениях я считал его лучшим историком, чем Ключевский, так как последний обычно приукрашивал свои описания исторических событий и личностей комментариями, на мой взгляд носившими поверхностно-саркастический характер. Платонов же всегда говорил четко и по делу. Он был очень популярен среди студентов, но его никогда так не боготворили, как Ключевского – в Москве. Платонов возил нас на несколько экскурсий, сперва во Псков, затем – в Новгород, где объяснял нам устройство когда-то процветавшей в этих городах древнерусской демократии.

Тадеуш Зелинский, профессор греческой истории, был высоким человеком приятной внешности, благодаря курчавым волосам напоминавшим одну из своих любимых греческих статуй. Всякий раз, ведя речь о Сократе и о Платоне или о сущности греческой культуры, о Красоте и Добре, он подтверждал мое мнение о том, что идеи, воплощенные в христианстве, зародились в намного более раннюю эпоху.

Профессор Михаил Ростовцев, в то время еще очень молодой, научил нас разбираться в римской истории. Кроме того, он будоражил нашу фантазию рассказами о греческих городах, процветавших на Черном море до возникновения Руси. Его лекции об этом древнем мире на южных окраинах России со всей очевидностью демонстрировали, что древнерусская демократия уходит своими корнями намного дальше, чем обычно считается, и что существовала какая-то связь между ранней русской государственностью и древними греческими республиками.

Другим выдающимся преподавателем был философ Николай Лосский. Его учение исходило из предпосылки о том, что человек как независимое духовное существо должен развивать голос своей совести и действовать в соответствии с ее требованиями, игнорируя любые догмы, несовместимые с его духовным «я». Лосский был маленьким, скромным человеком с яркими невинными глазами, жившим в своем собственном мире и болезненно застенчивым даже перед студенческой аудиторией. Сейчас ему далеко за 90, но он все такой же – вечно юный и одержимый духом творчества. После перевода на юридический факультет я продолжал при всякой возможности посещать лекции Платонова и Лосского.

На юридическом факультете колоссальное впечатление на меня произвели лекции профессора Льва Петражицкого по философии права. В то время Петражицкому было лет 35 или 40[11]. Свой курс лекций он обычно начинал такими словами: «Вам будет трудно понимать меня, потому что я думаю по-польски, пишу по-немецки, а с вами буду говорить по-русски». Впоследствии он так овладел русским языком, что стал блестящим оратором в Первой Думе. Как и Зелинский, он был из тех поляков, которые впоследствии оказались крайне непопулярны в Польше Пилсудского из-за своей убежденности в том, что отношения между русским и польским народами должны быть основаны на братских, а не на политических принципах. Конечно, они понимали, что все либерально мыслящие и развитые русские выступают за независимость Польши. Таких, как они, людей не любили в Польше за то, что они признавали значение русской культуры и русской общественной мысли.

Петражицкий был выдающейся личностью. Он первый провел четкую грань между правом и моралью, а также между правом, как таковым, и законами, созданными государством. Его психологический подход к праву и его теория политической науки, основанная на идее естественного права (Петражицкий одним из первых возродил эту идею), стали бы общепринятыми, если бы тогдашняя Россия продолжала существование. Тем не менее в наши дни наметилась тенденция возврата к его учению.