Россия в путах лжи

Николай Ващилин — личность легендарная. Он мастер спорта СССР, работал каскадером и постановщиком трюков на десятках картин. А еще обучал азам дзюдо президента Владимира Путина. А теперь он забыт и прозябает в нищете. Потому что никогда ни перед кем не ломал шапку и привык говорить правду в глаза.

Это он ставил трюки в знаковых фильмах «Они сражались за Родину» и «Красные колокола» режиссера Сергея Бондарчука, «Приключения Шерлока Холмса и доктора Ватсона» Игоря Масленникова, «Сибириада» Андрея Кончаловского, «Урга — территория любви» Никиты Михалкова, «Д’Артаньян и три мушкетера» Георгия Юнгвальд-Хилькевича. Да, и над этим фильмом работал именно он, хотя многие полагают, что трюки в нем ставил Владимир Балон. А еще Ващилин тренировался в одном спортивном клубе с Владимиром Путиным и, как старший товарищ, помогал будущему президенту осваивать азы дзюдо.

— По телевизору показывают: то один чиновник проворовался, то другой, — рассуждает Ващилин. — Когда я был проректором в институте, преподаватель опаздывал на лекцию — мне по шапке доставалось: не организовал учебный процесс, подобрал не те кадры. Могли и уволить. А тут… в Минобороны скандал, трасса Санкт-Петербург — Москва встала из-за морозов… И что? Кто ответил? — Николай Николаевич горько вздыхает и машет рукой: — Можно долго говорить и ругать, а толку?

Его пенсия — человека, посвятившего спорту и «важнейшему из искусств» всю жизнь, составляет всего семь тысяч рублей в месяц. Большую часть этих средств съедает «коммуналка», что-то остается на еду. А еще нужны лекарства — под старость лет аукнулась застарелая травма позвоночника и теперь почти не слушаются ноги. Но откуда деньги? Ему обидно, больно за себя, за других — таких же, как он.

— Ком в горле, когда вижу наших старых артистов по телевизору: народные, великие — и нищие, — продолжает мой собеседник. — Я понимаю, нищие все: врачи, учителя… Но, наверное, только труд сталевара сравним с актерским.

Гигантские физические нагрузки, опасность… Знаете, в каких условиях снимали «Они сражались за Родину»? Дон, жара 40 градусов. Укрыться негде — ни дерева, ни кочки. Я молодой был, от жары терял сознание. А актеры весь день на солнцепеке. Это за гранью! А сцены с животными? Никто не знает, что может прийти в голову, например, лошади. На «Мушкетерах» Миша Боярский и Веня Смехов день тренировались, на следующий должны сниматься. А за ночь какие-то чудаки выкопали яму на дороге. Мишина лошадь не заметила, характер спокойный, а Венина испугалась и понесла. И Смехов упал, чудом не убился…

Нервы, надрыв. Умирали, хотя жить бы да жить. Вот, например, Василий Шукшин — он себя не берег. И всё принимал близко к сердцу! У меня есть рассказ о нем — «Макарыч», это не вульгарное панибратство. Мы познакомились на фильме «Любовь Яровая» в 1968 году. Я участвовал в сценах драки и играл рабочего. В одной сцене моего героя должны были расстрелять и сбросить в яму. Владимир Фетин, режиссер, предложил мне: давай тебя ударят прикладом по лицу и ты упадешь в яму. Это услышал Василий Макарович. Как же он кричал! «Что?! Живого человека прикладом бить по лицу?! Я не буду сниматься, я сейчас уйду!» Я его пытался успокоить: все нормально, я сделаю, каскадер все может. Но бесполезно, он так и не дал снять эту «зверскую», по его мнению, сцену.

Во второй раз мы встретились на «Даурии», я приехал делать разные трюки и падение с поезда за Михаила Кокшенова. Василий Макарович узнал меня, говорит: «А ты не бросил еще это издевательство над своим организмом — трюки, погони? Побереги себя, ты же на инженера учишься. (Я тогда учился в институте, спорт и кино были моим хобби.) Зачем тебе это кино?»

Третья встреча — на его фильме «Калина красная», где ему хотелось снять лобовое столкновение грузовика с бандитами на «Волге». Когда я рассказал ему, как будем это снимать и какому риску подвергнутся дублеры-каскадеры, он решил снимать сцену с помощью приемов монтажа. А потом — на съемках «Они сражались за Родину». Я немца играл, также делал сцены рукопашной схватки… Когда я узнал, что Василий Макарович умер, сердце горячей кровью облилось. Он был такой… защитник, как наградное оружие, ангел-хранитель.

На съемках «Они сражались за Родину» мы с Сергеем Бондарчуком мало общались, но вот в 1981 году меня нашел его ассистент и пригласил работать на «Красные колокола». Как он снимал? Я никогда не видел, чтобы надрывно и долго репетировал. В отличие, например, от того же Никиты Михалкова: тот полдня репетирует, потом 10 минут снимает. У Бондарчука все по-другому. Пришел, поговорил с актерами, посмотрел задумчиво. Дал команду, и все побежали на штурм Зимнего — массовка 10 тысяч человек. И ни одной ошибки ни у одного человека!

Я недавно пересматривал фильм — потрясающее зрелище. Вот говорят: Сергей Бондарчук — гений. Слово какое-то странное. Но он всегда был уверен, как снимать и что снимать. Он не кричал. Опять же, в отличие от Никиты, который сам о себе говорит: я гневливый и кричу. Действительно, бывало, разорется так, что актеры падали в обморок. На съемках «Утомленных солнцем» упустил время: листва облетела, ударили морозы. Не знала природа, что Михалков кино снимает (скептически улыбается). Он группу выстроил и так орал, что многие, как директор Лёня Верещагин, год отойти от оскорблений не могли. От Сергея Федоровича я никогда не слышал даже, чтобы немного повышал голос. То ли всё в себе переживал, то ли вера у него была искренняя.

Нынешний российский кинематограф — для Ващилина больная тема. По его мнению, пришли люди, для которых кино — не «важнейшее из искусств» и смысл жизни, а выгодный бизнес. Профессионалов оттеснили, убрали. Жертвой интриг стал и Николай Ващилин.

Сегодня спроси у любого: кто ставил трюки в легендарных «Мушкетерах»? И все ответят: Владимир Балон. Но постановщиком-то был Ващилин! В этом недавно признался и режиссер Георгий Юнгвальд-Хилькевич.

— Балон по договору играл роль де Жюссака, а также, помогая мне как постановщику, исполнил несколько фехтовальных сцен под мою ответственность, — рассказывает Николай Николаевич. — Все драки, скачки на лошадях, падения разрабатывал и ставил я в подготовительном периоде. По этим разработкам формировалась смета фильма, шились костюмы, изготавливали реквизит. С Мишей Боярским и остальными мы по много раз разучивали, репетировали сложные сцены. И самое главное — я нес уголовную ответственность за безопасность людей при трюковых сценах.

Вот официальные документы: договор с Одесской киностудией, чек из кассы на 800 рублей, выданный на мое имя, — в советское время деньги просто так не платили. И это были большие деньги! Без моей подписи в журнале съемку не начинали. Балон же на съемках отличился тем, что, когда я уже уехал, чуть не угробил Боярского. Не знаю, зачем они вдруг решили поставить абсолютно бесполезную, на мой взгляд, сцену, которой и в сценарии не было: Миша бежит с подвесками королевы во дворец, его встречают Балон (де Жюссак) и за ним — Боря Клюев (Рошфор). Миша был «после вчерашнего», поскользнулся, Володя выставил вперед шпагу и проткнул ему нёбо. Счастье, что Боярский не умер, а историю удалось благополучно замять, иначе бы Балону никогда в кино не работать. Но «мушкетеры» крепко подружились с Володей на почве «возлияний», поэтому «сдавать» его не стали. А в титрах в графе «постановщики» написали три фамилии: мою, Балона и «конника» Анатолия Ходюшина. Как потом говорил режиссер, редакторы напутали…

Почему я не требовал восстановить справедливость? Все просто. До 1992 года нигде не говорили, что Балон был постановщиком. У меня есть старые журналы и газеты, там везде моя фамилия. А потом, с 92-го года, Боярский и остальные актеры начали давать интервью, будто всем трюкам их научил Балон. По телевизору рассказывают о его работах, а показывают мои сцены, моих каскадеров. Лишь позже я понял причину. В кино пришел Александр Иншаков. Он захотел стать главным каскадером страны. Организовал Ассоциацию каскадеров и стал там президентом. Да какой «главный каскадер»?! К началу 90-х за его плечами было всего два фильма: «Пираты ХХ века» (и то он был каскадером у постановщика трюков Тадеуша Касьянова) и «Человек с бульвара Капуцинов», где с ним работал мой соратник, каскадер Николай Сысоев, сегодня президент Международной академии трюков. Но за Иншаковым стояли очень авторитетные люди. Я, наверное, ему был как кость в горле. А Владимир Балон — до сих пор его лучший друг. Думаю, дальше логическую цепочку продолжите сами.

«Мушкетеры» не обливали меня грязью, такого, чтобы «мы не знаем никакого Ващилина» — нет. Просто приписали мою работу другому человеку. Только в позапрошлом году на меня случайно вышла группа любителей фильма. Я в Интернете выложил фотографии со съемок, а они спросили: откуда у вас такой эксклюзив? Я объяснил. «Как, постановщик?!» — удивились они. Приехали ко мне, записали интервью. Потом отправились с видеокамерой к Юнгвальд-Хилькевичу: правда ли? Он, к его чести, сказал: да, единственным постановщиком был Коля Ващилин. А «мушкетеры», узнав, взъелись на Хилькевича: зачем рассказал? И сейчас с ним не разговаривают, назвав предателем.

… Кстати, на «Трех мушкетерах» у меня снимались два будущих «братка» — Костя-Могила и Женя Топоров. Они боксом занимались. Пришли, попросились: возьмите на съемки, хотим попробовать. Да без проблем, сможете работать — давайте. Они играли гвардейцев кардинала, отлично справились, получили деньги за работу. Женю потом за убийство посадили, в 82-м году. А Костя в конце 90-х стал главным бандитом в Питере, потом уехал в Москву и его убили. Жалко парней. Они бы Родину защищать могли, а их столкнули на скользкую дорожку.

— Николай Николаевич, но ведь вы были одноклубником самого Владимира Путина. Почему вы не попросили у него помощи, защиты?

— Я не в его лодке. Он с нашими общими друзьями Аркашей Ротенбергом, Демидом Момотом и Васей Шестаковым пригласили меня на работу директором питерского отделения «Спортивная Россия» и не заплатили мне зарплату, да еще я стажа лишился…

Вот фотография, 1969 год. Я — в американском костюме, студент 4-го курса Института авиаприборостроения, вице-чемпион СССР, мастер спорта, а он тогда был никем. Он говорил мне: «Ты стиляга, позоришь страну». А я на спортивную стипендию водил их секцию в кино и угощал мороженым. По просьбе его тренеров Толи Рахлина и Лёни Усвяцова, у которых тоже тренировался. Тогда я был стилягой, а они — в суконных ботах. А теперь я в лохмотьях, а они при больших деньгах. Да, открыто об этом говорю.

Я ничего не боюсь… Мне было девять лет. В Ленинграде на Васильевском острове, где я рос, вышел погулять, покататься на коньках, пацаны взрослые меня поймали, говорят: «Иди встань на углу. Мы будем магазин грабить, а ты, когда милиция поедет, бросишь шапку в воздух». Я сказал: «Нет. Не хочу, не буду!» Ну, мне зубы выбили, кровища пальто залила! На другой день я пошел заниматься спортом, чтобы суметь отпор дать. А сейчас ничего не помогает! Выходишь на улицу — могут избить полицаи или на машине сбить пьяные бандиты… Они отняли у меня работу, страну, мой образ жизни, хотят образ мыслей отнять. Хотят запугать. Чтобы молча умирали. Вы что думаете, кроме Иншакова, ставить трюки некому? И, кроме Михалкова, некому кино снимать? Да у Никиты две картины подряд с треском провалились! Раньше бы ему никогда денег на третью не дали, сказали бы: пойди нагуляй творческий аппетит… А он опять снимает — деньги дали. Но ты тогда на свои снимай. А не на народные, не на мои — мне вон пенсию недоплачивают…

Николай Николаевич написал книгу «Мы умирали по воле режиссеров», в которую вошли рассказы о съемках культовых фильмов, интересных встречах. И конечно, о закулисных интригах и тайнах. Каждая история — как зеркало жизни: страна и ее герои. Но к сожалению, денег на выпуск книги у Ващилина нет.

Если поклонники захотят помочь ему напечатать мемуары — будет счастлив.