Россия в середине 18 века

В основе внешнеполитической доктрины Петра I на последнем этапе его жизни лежало стремление сохранить отвоеванное русской кровью на Балтике, расширить торговлю с Европой и достаточно гибкими и разнообразными действиями воспрепятствовать сколачиванию коалиций антирусской направленности. Петр — выдающийся дипломат — оставил после себя не только достижения, но и нерешенные проблемы. К их числу относилась судьба русско-австрийских, а также русско-французских и русско-английских отношений. Остро, как и прежде, стоял «причерноморский вопрос», ибо Турция оставалась могучим и непобежденным противником.

Внешнеполитические доктрины, как бы глубоко они ни продумывались, не бывают раз и навсегда данными, ибо зависят нередко от массы объективных, а подчас и субъективных факторов, которые могут привести к распаду целостной внешнеполитической системы, утрате ею сбалансированности и гибкости. В первые же годы после смерти Петра сложное сооружение петровской внешней политики стало быстро разрушаться. Правительство Екатерины I ступило на скользкий путь династических авантюр, чего никогда не позволял себе Петр. Обострение «голштинского вопроса» — территориальных претензий Голштинии (владетель которой доводился Екатерине зятем) к Дании — привело к разрыву с Данией, резкому охлаждению отношений со Швецией, прекращению русско-французских переговоров и вхождению Дании и Швеции в так называемый Ганноверский союз Англии, Голландии, Франции и Пруссии. Малорезультативными оказались с большим трудом налаженные русско-австрийские отношения, оформленные Венским договором 1726 г. Союз с Австрией не помог России в начатой в 1735 г. войне с Турцией. Очередная неудачная война с турками, стоившая огромных расходов и жертв, закончилась Белградским миром 1739 г., принесшим России лишь разрушенный Азов.

И хотя впоследствии стратегические цели русской внешней политики — удержание ведущего положения в бассейне Балтики и борьба с Османской империей — оставались прежними, внешняя политика в 30-х годах XVIII в. изменилась. Перемены коснулись методов ведения политики, утратившей внутреннюю логику, гибкость и последовательность. Решительные демарши авантюристического толка середины 20-х годов сменились странной непоследовательностью и нерешительностью, присущей многолетнему руководителю внешнеполитического ведомства А. И. Остерману. Добросовестный исполнитель воли Петра I, он оказался несостоятелен как его преемник. Результатом правления Анны Ивановны были падение престижа России и утрата внешней политикой национальных целей.

К началу 40-х годов XVIII в. Россия хотя и сумела воспрепятствовать антирусскому влиянию в Речи Посполитой, но не смогла оказать отпора усилиям Франции по сколачиванию антирусского союза, вследствие чего вспыхнула русско-шведская война 1741–1743 гг. Итоги восточной политики были удручающими. Война с Турцией не продвинула ни на шаг проблемы Крыма и безопасности южнорусских границ, были утрачены и прикаспийские провинции. В начале 40-х годов в связи с необычайно быстрым ростом могущества молодого Прусского королевства возникла новая проблема, ставшая на долгие годы важнейшей во внешней политике России. Правительство Фридриха II сумело мобилизовать большие материальные ресурсы, и прусский милитаризм стал вызывать опасения некоторых великих держав. И хотя тогда Пруссия еще не могла соперничать с Россией, час их столкновения неумолимо приближался.

Все эти внешнеполитические проблемы и унаследовало елизаветинское правительство. Однако до тех пор, пока цесаревна не стала императрицей, груз ее внешнеполитических забот был невелик: дружественными считались те державы, представители которых интриговали против правительства Анны Леопольдовны, и, наоборот, враждебными — те государства, которые поддерживали Брауншвейгскую фамилию.

День переворота 25 ноября 1741 г. все изменил. Став императрицей, Елизавета должна была смотреть на внешнеполитическую обстановку другими глазами и руководствоваться не симпатиями полуопальной цесаревны, а интересами самодержицы Российской империи.