Россия в Средней Азии и на Кавказе: «центр силы» постсоветского пространства

Последняя — четвертая — группа представлена шестью странами. Здесь обеспеченность биомассой колеблется в пределах от 50% до 40% нормы, а в отдельные периоды и меньше. Как и в ситуации с другими исламскими государствами, преимущество на стороне нефтеторгующих стран. Тем не менее пока только Узбекистан имеет какие-то перспективы увеличения производства биомассы, и то при весьма проблематичных условиях развития экономики [27].

В целом же аграрный сектор (исключая такие страны, как Бруней, где вообще отказались от производства биомассы) не обеспечивает в необходимых размерах энергетикой население рассматриваемой части ойкумены. Это обстоятельство является основной причиной дестабилизации политической ситуации как внутри самого исламского мира (Афганистан, Таджикистан, ирано-иракский конфликт, курдская проблема и им подобные), так и особенно на его границах — это Балканы, Чечня, индо-пакистанский конфликт, Палестина, Синьцзян, Карабах. Наблюдается тенденция к усилению конфликтных ситуаций на пограничных с исламским миром территориях. Заметим, что даже первоначально небольшие локальные конфликты в подобных пограничных регионах приобретают межгосударственный характер. Нередко такие конфликты получают этнический окрас, как, например, киргизо-узбекский конфликт из-за земли в Ферганской долине [31; 39].

Помимо чисто технологических проблем обеспечения населения необходимым энергетическим потенциалом, важное, пусть и подчиненное положение занимают проблемы социальной организации общества. Одна из важнейших среди них — проблема общины, ее место в социальной организации исламского общества как части общинно-деспотической системы (ОДС), господствующей в исламских странах. Не менее важное место занимает проблема соотношения разной этнической и одинаковой религиозной принадлежности обществ в современном мусульманском мире. Эти и другие существенные вопросы, как представляется, могут быть решены лишь на фоне разрешения главного — выявления типов функционирования социальных систем в обеспечении общества необходимым энергетическим потенциалом [31].

Возникла объективная ситуация, когда собственная экономика уже не может обеспечивать существование народа, и без помощи государственного перераспределения или включения в широкие рыночные связи он обречен на вымирание [31; 87]. Альтернатива этой ситуации лишь одна — скорейшее интегрирование в современную цивилизацию, т.е. отказ от потребительской модели и эффективное включение обществ в систему разделения труда в рамках региона, страны, международного сообщества. Однако это, естественно, связано с утратой целого ряда элементов традиционной культуры и, самое главное, с резким снижением роли традиционных социальных структур, построенных на традиционалистских (родовых, клановых, тейповых, локальных и проч.) отношениях, что зачастую рассматривается представителями этих народов как утрата своей идентичности [31; 41; 87].

В основе противостояния условных «Севера» и «Юга» лежит отнюдь не исламский фактор, который лишь маркирует наиболее острые зоны конфликтов, а невозможность самообеспечения экономик государств «Юга» в части производства продовольствия и энергопроизводства. Для России и СНГ, которые включают в себя часть «Юга», т.е. регионы с недостаточным производством биомассы, необходимо правильно воспринимать реальные причины интереса ряда государств «Юга» к территории СНГ: можно вытеснить собственное избыточное население на территорию стран СНГ, где оно не ассимилируется, а наоборот, станет проводником политики страны-истока. Важно и то, что неадаптированность «южных» социумов к требованиям изменения экономической модели неминуемо приведет к тиражированию военных конфликтов по типу мятежевойны («малой войны») по всему периметру границы между разными типами экономик в РФ и СНГ. В этой связи от российских структур требуется организация отдельного исследования, которое должно определить принципы, методы и стоимость работы с такими мигрантами для их адаптации.

В связи с тем, что именно ислам «маркирует» социальное неблагополучие в наиболее резкой конфликтной форме, большой интерес представляет динамика роста численности мусульман в мире, и прежде всего в немусульманских государствах. Подробно этот вопрос освещен Максимом Тульским [99], мы же укажем те выводы, к которым пришел М. Тульский после анализа демографической динамики мусульманского населения в немусульманских государствах: рост численности и влияния мусульман, живущих в немусульманском окружении, не сопровождается изменением их менталитета. Мусульмане остаются приверженцами своей культуры и своих традиций, а нередко даже становятся активистами экстремистских организаций — в частности, в силу того, что среди мусульман очень высок процент молодых мужчин, то есть группы, которая наиболее восприимчива к экстремистским идеям. Неисламские общества также не слишком терпимо относятся к выходцам из исламских стран. Все это может привести к возникновению межрелигиозных конфликтов внутри немусульманских государств [99].