Россия в войне 1941-1945

Молотов выступил первым; он долго говорил об основных этапах в процессе сближения между Англией и Советским Союзом - о соглашении между ним и Криппсом от 12 июля 1941 г., о визитах Бивербрука и Идена. Затем он охарактеризовал главные положения договора, который был только что подписан в Лондоне: первая часть этого документа в основном повторяет июльское соглашение 1941 г., превращая его в формальный договор; вторая часть касается принципов послевоенного сотрудничества, причем это сотрудничество «мыслится в соответствии с основными положениями… Атлантической хартии, к которой в свое время присоединился и СССР». Заявив далее, что Советский Союз не претендует на территориальные приобретения в какой бы то ни было части мира, он процитировал в подтверждение этого слова Сталина, сказанные им 6 ноября 1941 г., и добавил, что в соответствии с целями и принципами заключенного договора Англия и Советский Союз будут стремиться «сделать невозможным повторение агрессии… Германией или любым из государств, связанных с ней в актах агрессии в Европе». (Русские в то время тщательно остерегались говорить что-либо такое, что могло как-то задеть Японию.) Договор, отметил Молотов, заключен на двадцать лет, и предусмотрена возможность его продления.

«После всего сказанного, - прибавил он, - нельзя не присоединиться к словам г. Идена в его речи при подписании Договора:

«Никогда еще в истории наших двух стран наша ассоциация не была столь тесной. Никогда наши взаимные обязательства в отношении будущего не были столь совершенными. Это, безусловно, является счастливым предзнаменованием».

Договор встретил сочувственный отклик как в СССР, так и в Англии… В лагере же наших врагов… Договор вызвал растерянность и злобное шипение».

Молотов продолжал говорить, а в зале с нетерпением ждали, когда же он скажет о втором фронте. Наконец Молотов перешел и к этому.

«Проблемам второго фронта… - заявил он, - естественно, было уделено серьезное внимание как при переговорах в Лондоне, так и в Вашингтоне. О результатах этих переговоров в одинаковой форме говорит как англо-советское, так и советско-американское коммюнике… Такое заявление имеет большое значение для народов Советского Союза, так как создание второго фронта в Европе создаст непреодолимые трудности для гитлеровских армий на нашем фронте. Будем надеяться, что наш общий враг скоро почувствует на своей спине результаты все возрастающего военного сотрудничества трех великих держав».

В этом месте, как указывала на следующий день «Правда», речь была прервана «бурными, продолжительными аплодисментами»; но мне показалось, что аплодисменты могли быть более бурными, чем они были на самом деле: видимо, выражение «будем надеяться» оказало на присутствующих несколько расхолаживающее воздействие, и это нашло свое отражение в некоторых последующих выступлениях.

Затем Молотов остановился на результатах его визита в Вашингтон и сказал, что советско-американское соглашение, подписанное 11 июня, имеет лишь «предварительный характер». Однако тут же Молотов добавил, что в Вашингтоне, как и в Лондоне, обсуждались все основные проблемы сотрудничества СССР и США в деле обеспечения мира и что как Рузвельт, так и Черчилль проявили по отношению к нему сердечность и исключительное гостеприимство.

Помимо обсуждения вопроса о союзе с Англией, многие ораторы воспользовались случаем, чтобы сказать несколько слов о своих избирателях. Щербаков, представлявший избирателей Москвы, напомнил о битве под Москвой и заявил среди бури поистине взволнованных аплодисментов: «И вы, товарищи депутаты, видите свою столицу целой и невредимой».

Какую-то эмоциональную окраску имели и аплодисменты, которыми был встречен Корниец, представитель тогда почти полностью оккупированной немцами Украины. Корниец, человек с длинными, свисающими «украинскими» усами, говорил без обиняков. «Мы надеемся, - сказал он, - что недалеко то время, когда от слов и договоренностей великие государства перейдут к делу».

Представитель Ленинграда Жданов, на чью долю выпала овация, почти не уступавшая по силе той, которой был встречен Сталин, привел следующие слова одного рабочего Кировского завода (находившегося непосредственно на линии фронта): [Договор] «вселяет в нас уверенность в то, что кровавый Гитлер и его клика будут раздавлены в 1942 году. Будем работать с удвоенной, утроенной энергией, чтобы помочь нашей Красной Армии выполнить свою историческую миссию».

Представитель Литвы Палецкис выразил уверенность в том, что в подготовке к открытию второго фронта в 1942 г. не будет допущено «ни малейшего промедления», поскольку в этом заинтересованы народы Великобритании и Соединенных Штатов Америки; примерно в том же духе прозвучали выступления латвийского, эстонского, грузинского, узбекского и других представителей.

После выступлений, занявших три с половиной часа, договор был единогласно ратифицирован.