Россия в войне 1941-1945

«Нужны были крутые административные меры, чтобы люди покинули город… Однако к таким мерам прибегали весьма осторожно. В результате в блокированном городе оказалось 2 544 тысячи гражданского населения, в том числе около 400 тысяч детей. Кроме того, в пригородных районах (в кольце блокады) осталось 343 тысячи человек»[99]; всего, таким образом, попало в блокаду около 3 млн. людей.

К этим «ртам, которые нужно было накормить», добавлялись, конечно, и войска Ленинградского фронта, а также Балтийский флот. Массовая эвакуация гражданского населения началась только в январе 1942 г. по ледовой дороге через Ладожское озеро. Но к этому времени сотни тысяч мирных жителей уже погибли от голода.

Невозможно полностью понять весь масштаб ленинградской катастрофы, не имея некоторого представления о запасах продовольствия в городе в начале блокады, о мерах по нормированию выдачи продуктов и о тех скудных их количествах, которые, несмотря на ужасающие трудности, доставлялись в Ленинград извне.

6 сентября, за два дня до того, как кольцо сухопутной блокады полностью сомкнулось, председатель Ленинградского исполкома Попков в телеграмме в Государственный Комитет Обороны в Москву сообщал, что в городе осталось очень мало продовольствия, и настоятельно просил немедленно направить в Ленинград по железной дороге возможно большее его количество.

Однако железные дороги, а через два дня и все другие сухопутные коммуникации уже были перерезаны. 12 сентября было подсчитано, что в Ленинграде имелось для снабжения войск и гражданского населения лишь следующее количество продовольствия (исходя из норм его выдачи, введенных 18 июля в Москве, Ленинграде и других городах):

Зерно и мука - на 35 суток

Крупа и макароны - на 30

Мясо (включая живой скот) - на

Жиры - на 45

Сахар и кондитерские изделия - на 60

Армия и Балтийский флот располагали дополнительно некоторым количеством «неприкосновенных запасов» продовольствия, но и они были весьма незначительны.

Вряд ли можно было надеяться на пополнение этих скудных запасов каким-нибудь другим путем, кроме прорыва блокады и восстановления железнодорожного сообщения с Большой землей. Ладожская флотилия была оснащена очень плохо, а те немногие суда, которыми она располагала, постоянно бомбила немецкая авиация. Кроме того, запасам продовольствия в Ленинграде грозило дальнейшее уничтожение в результате воздушных налетов. Значительное количество зерна, муки и сахара погибло уже до этого, в частности 8 сентября, в основном потому, что не были приняты даже самые элементарные меры противовоздушной обороны. Все еще отсутствовал централизованный контроль над продовольственными запасами, которыми располагали многочисленные организации; так, например, в течение нескольких дней после того, как кольцо блокады сомкнулось, еще можно было питаться в «коммерческих» ресторанах, на которые не распространялось общее нормирование; они расходовали до 12% всех жиров и до 10% всего мяса, которые потреблял город. Еще некоторое время после 8 сентября в магазинах можно было купить без карточек некоторые виды консервов, например крабы.

Первым признаком того, что власти были встревожены продовольственным положением в Ленинграде, было принятое 2 сентября решение о снижении ежедневных норм выдачи хлеба - рабочим до 600 г, служащим до 400 г, детям и иждивенцам до 300 г. 12 сентября произошло новое снижение норм: теперь рабочие стали получать 500 г хлеба в день, служащие и дети - 300 г, иждивенцы - 250г.

Сокращены были также нормы выдачи мяса и крупы, а нормы выдачи сахара, кондитерских изделий и жиров были в качестве компенсации за это увеличены до следующих размеров (в месяц):

	Сахар и	Жиры
	кондитерские изделия
Рабочим	2 кг	950 г
Служащим	1 кг 700 г	500 г
Иждивенцам	1 кг 500 г	300 г
Детям (до 12 лет)	1 кг 700 г	500 г

В обычных условиях эти нормы выдачи отнюдь нельзя назвать обильными, но они были совершенно несоразмерны с теми жалкими продовольственными запасами, которые имелись в Ленинграде. Те, кто отвечал за оборону города, все еще держались сверхоптимистического мнения, что блокада в скором времени будет как-то прорвана.