Россия - Век ХХ-й (Книга 2)

Впрочем, более или менее осведомленный историк КПСС В. П. Наумов не мог не сказать на этой конференции, что прекращение фальсифицированных политических "дел" (врачей, "сионистского заговора" в МГБ, "мингрельского" и др.), решение о пересмотре Ленинградского дела, амнистия почти половины 1,2 млн. (!) -заключенных ГУЛАГа и т. п., были осуществлены по инициативе и в ходе практических мероприятий вовсе не Хрущева, а Берии, но последний, по словам Наумова, делал все это, так как "пытался создать образ непреклонного борца за восстановление законности и правопорядка, за реабилитацию всех невинно пострадавших... и т. п. Следует признать, что Берия преуспел в решении своих задач. Его действия в то время произвели впечатление, и сейчас, спустя 40 лет, многие исследователи принимают его маневры за чистую монету"1.

Заключительная фраза по меньшей мере странна, ибо ведь подследственные и заключенные действительно освобождались тогда по указаниям Берии; "монета", если уж пользоваться этим выражением, была все же "чистой". Но Наумов без каких-либо аргументов противопоставляет действия Берии и позднейшие аналогичные действия Хрущева, который-де руководился иными,- так сказать, "благородными" - устремлениями.

Между тем (о чем уже шла речь) и мировая и отечественная история свидетельствуют, что любые правители, предшественники которых были объектами определенного "культа" и в той или иной мере деспотичными, приходя после них к власти, оказываются по сути дела вынужденными проявить гуманность. Так, почти ровно за сто лет до смерти Сталина, 2 марта 1855 года, умер деспотичный по тогдашним меркам император Николай I, и сменивший его Александр II амнистировал декабристов, петрашевцев, членов украинского Кирилло-Мефодиевского общества (Н. И. Костомаров, Т. Г. Шевченко и другие) и т. д.

Но вернемся в 1953 год. Берия сразу же после смерти Сталина действовал в этом направлении явно оперативнее и энергичнее, нежели Маленков (и тем более Хрущев), из-за чего Георгий Максимилианович даже заявил 2 июля 1953 года на известном пленуме ЦК, посвященном "разоблачению" Берии: "Затем, товарищи, факт, связанный с вопросом о массовой амнистии. Мы считали и считаем, что эта мера по амнистии является совершенно правильной. Но... он (Берия.- В. К.) проводил эту меру с вредной торопливостью и захватил контингенты, которых не надо было освобождать..."2 Разумеется, Берия действовал отнюдь не из "милосердия", а в силу присущего ему, более чем его "соперникам", прагматизма; кроме того, он, конечно же, хотел предстать в общественном мнении как "освободитель". Но в основе его действий была все же не личная воля, а как бы закон истории. И те, кто сегодня усматривают в последующих актах амнистий и реабилитаций личную заслугу Никиты Сергеевича,- попросту наивные люди. Любой оказавшийся на его месте деятель не мог не двигаться в этом направлении (начатом к тому же вовсе не Хрущевым, а Берией).

Выше уже не раз отмечалось, что в последние сталинские годы совершалось - пусть и не без "отступлений" - определенное смягчение режима (хотя господствует противоположное представление, согласно которому режим-де все более и более ужесточался). Так, в конце 1940-х - начале 1950-х годов были фактически "реабилитированы" немало людей, подвергшихся гонениям ранее. Скажем, в 1951 году получил Сталинскую премию 1-ой степени выдающийся филолог В. В. Виноградов, арестованный в 1934 году и до 1944-го испытывавший всякого рода притеснения; тогда же удостоились Сталинских премий репрессированный в 1933-м драматург и киносценарист Н. Р. Эрдман и заключенный в 1935 году в ГУЛАГ, а позднее ставший писателем В. Н. Ажаев; в начале 1951-го, как уже сказано, была восстановлена в качестве члена Союза писателей СССР изгнанная из него в 1946-м А. А. Ахматова; в 1952 году возвращается в состав ЦК маршал Жуков, удаленный оттуда в 1946-м (его, кстати сказать, обвиняли тогда чуть ли не в организации военного заговора...)*.

Можно привести и много других сведений о благоприятных поворотах в 1949-1952 годах в судьбах тех или иных людей, подвергшихся ранее репрессиям и гонениям, но более показательна, пожалуй, судьба целой группы - как бы даже враждебной "партии" - уже охарактеризованных выше "космополитов". "Борьба" с ними началась в январе - феврале 1949-го очень, пользуясь ходячим современным определением, круто. Их недавний покровитель, 1-ый зам. генсека СП Симонов в мартовском номере "Нового мира" объявил их ни много ни мало маскирующимися агентами американского империализма... Бывший "космополит" А. М. Борщаговский сообщает в своих мемуарах (даже дважды), что на заседании Секретариата ЦК в январе 1949 года второе лицо в иерархии власти, Г. М. Маленков, вынес "космополитам" следующий приговор: "Не подпускать на пушечный выстрел к святому делу советской печати!"3