Россия - Век ХХ-й (Книга 2)

Здесь особенно фальшиво слово "общались", ибо оно, в сущности, внушает, что за любое "общение с неприятелем" жестоко карают. Заведомая фальшь состоит в том, что ведь так или иначе "общались с неприятелем" десятки миллионов людей, оказавшихся на оккупированных территориях...

Но хуже всего то, что Иванова определяет репрессии в отношении сотрудничавших с неприятелем людей как "ужесточение карательной политики", присущее, мол, только нашей ужасной стране. Ведь она вроде бы не может не знать, что после войны и в европейских странах жестоко карали так называемых коллаборационистов (от франц. слова "сотрудничество"), хотя, если вдуматься, для этого на Западе было гораздо меньше оснований, чем в нашей стране. Так, например, во Франции были приговорены к смертной казни даже глава государства в 1940-1944 годах Петен** и премьер-министр в 1942-1944-м Лаваль, хотя ведь страна официально капитулировала 22 июня 1940 года и, в основном, вошла в Третий рейх.

Принципиально иное значение имело сотрудничество с врагом тех или иных людей в нашей стране, которая четыре года сражалась с этим врагом не на жизнь, а на смерть. Поэтому усматривать (как это делает Иванова) некое уникально бесчеловечное "ужесточение карательной политики" в том, что в нашей стране пособников врага отправляли в заключение, можно только с заведомо тенденциозной точки зрения, которая по сути дела продиктована стремлением в наибольшей степени очернить жизнь страны в те времена. Еще раз повторю: репрессии в отношении пособников врага в СССР были, если угодно, гораздо "законнее", чем подобные репрессии в той же Франции, которая ведь в целом покорилась в 1940 году новой европейской империи.

Нельзя отрицать, что репрессии в отношении пособников врага были в СССР нередко чрезмерно жестокими, но порожденная мировой войной жестокость имела место, как видим, вовсе не только в нашей стране, и попросту безнравственно применять пресловутый двойной счет (как поступают многие и "туземные", и зарубежные авторы),- счет, по которому то, что делается на Западе - как бы "нормально", а то, что у нас,- ничем не оправдываемая жестокость.

Как уже сказано, по политическим обвинениям были осуждены в 1946-1952 годах 490 тысяч человек, преобладающее большинство которых обвинялись в сотрудничестве с врагом; не исключено, что такое количество пособников врага (а даже Г. М. Иванова признала - хотя и в одной беглой фразе,- что политические репрессии были тогда направлены "в первую очередь" против тех, кто "сотрудничали с неприятелем") представится слишком уж громадным.

Но, как ни прискорбно, одна только "численность воевавших на стороне гитлеровских войск национальных формирований из числа народов СССР была свыше 1 млн. человек" (по разным подсчетам - от 1,2 до 1,6 млн.)43, притом именно непосредственно воевавших на стороне врага, а не просто "сотрудничавших" с ним. Так что большое количество репрессированных за сотрудничество с врагом вполне объяснимо...

Скрупулезный и истинно объективный исследователь ГУЛАГа В. Н. Земсков показал, что едва ли не большинство политических заключенных послевоенных лет принадлежали к тем народам, которые надолго оказались на оккупированной врагом территории страны (украинцы, прибалты, молдаване и др.)44, и имели, так сказать, полную свободу сотрудничества с врагом...

Это не значит, что в те годы вообще не было иных политических репрессий (и ниже о них еще пойдет речь), но по сравнению с довоенным временем масштабы таких репрессий очень значительно сократились, а кроме того (о чем уже сказано), кардинально сократилось количество смертных приговоров. Притом значительная часть этих приговоров приходится на действительных преступников, перешедших на сторону врага в годы войны. Расследование их дел нередко затягивалось, так, например, не столь давно были опубликованы материалы дела двух агентов врага, П. И. Гаврина и Л. Я. Шиловой, которые был переброшены через линию фронта 5 сентября 1944 года, тут же арестованы, но приговорены к смертной казне только 1 февраля 1952 года, поскольку наша контрразведка стремилась выявить их связи с другими агентами45. И этого рода затянувшихся дел было много, так что из общего числа 1612 лиц, которым в 1952 году были вынесены смертные приговоры по политическим обвинениям, немалую долю составляли доподлинные враги.

* * *

В связи с вышеизложенным нельзя не затронуть еще одну острую проблему - переселение ("депортацию") на восток страны ряда народов, обвиненных в сотрудничестве с врагом,- начиная с издавна живших в России немцев, которые после 1917 года создали "Автономную советскую республику немцев Поволжья". Здесь опять-таки встает вопрос о "двойном счете".