Россия - Век ХХ-й (Книга 2)

В дальнейшем изложении это глобальное противостояние Запада и СССР будет рассматриваться конкретно; сейчас необходимо установить только, что имевшая место с 1945 года ситуация как бы на грани новой мировой войны обусловила ту исключительную закрытость, которая крайне затруднила (и продолжает затруднять) понимание происходившего в стране. Вполне уместно утверждать, что реальная война не могла бы довести до такой степени засекреченности.

Н. С. Хрущев в своих воспоминаниях описал характерную сцену - Сталин созвал членов Политбюро и "утверждал, что через наши секретариаты идет утечка секретных материалов... Вдруг Сталин обращается ко мне: "Это у вас, через ваш секретариат идет утечка". Я: "Товарищ Сталин, уверен, что такого не может быть"..." и т. д.5

Г. М. Маленков на Пленуме ЦК КПСС 7 июля 1953 года констатировал: "Политбюро уже длительное время нормально не функционировало. Члены Политбюро... работали по отдельным заданиям. В отношении некоторых членов Политбюро... было посеяно политическое недоверие"6. В этом, в частности, проявлялось стремление как можно более сузить круг людей, осведомленных о том или ином "деле", что подтвердил и Хрущев, говоря о послевоенных годах: "Никаких заседаний не созывалось. Собирались у Сталина... а он на ходу давал директивы"7. Понятно, что при таком образе правления страной документация или вообще не велась, или была очень скудной.

Другой причиной затемненного и искаженного представления о послевоенном времени явилась мощная идеологическая кампания, предпринятая после смерти Сталина,- так называемое разоблачение культа личности. В первом томе моего сочинения* было показано, что сведение всех бед к личным качествам Сталина строилось, в сущности, по модели детской сказки об ужасном злодее, а кроме того было по сути дела тем же культом личности, хоть и "наизнанку"... Да и вообще есть все основания заключить, что "разоблачение культа" ни в коей мере не ставило задачей понимание предшествующей истории. Оно имело сугубо "практическую" цель - утверждение и укрепление новой власти. Любой правитель, оказавшись у власти после смерти обожествленного вождя, в сущности, вынужден был в той или иной мере "принизить" его (иначе в сравнении с ним, "богом", новый правитель представал бы в качестве недееспособного)**, отмежеваться от прискорбнейших явлений предыдущего периода и, в конце концов, явить собой "спасителя" страны от вероятных злодеяний своего предшественника (если бы он продолжал править), а также и от своих соперников по борьбе за верховную власть.

Для этого новому вождю нужно было, в частности, уничтожить те или иные следы своей собственной предшествующей деятельности. Известный историк КПСС В. П. Наумов сетовал в 1994 году, имея в виду послевоенный период: "Сейчас стало особенно ясно, что... мы не можем получить очень важные документы и свидетельства... Может быть, отсутствуют самые важные документы..."8 В. Е. Семичастный, назначенный в 1961 году председателем КГБ, впоследствии, в 1992 году, сообщил, что, когда он занял свой пост, "многие документы уже были уничтожены или подчищены, вытравлен текст. Это мне сказали и показали архивисты"9. Относительно "неугодных" документов есть свидетельства архивистов о том, что по воле Хрущева в 1957 году "был сформирован специальный состав (! - В. К.) с такими документами, которые затем сжигали под тщательным наблюдением"10.

Впрочем, как уже отмечено выше, крайняя засекреченность, присущая послевоенному времени, привела к тому, что в верхах власти старались вообще обойтись без документов: и Маленков, и Хрущев (см. выше) вспоминали о "директивах", которые Сталин давал устно членам Политбюро (с 1952-го Президиума) ЦК.

Дефицит документов, запечатлевших послевоенную историю, настолько значителен, что многие нынешние авторы, как бы заранее убежденные в отсутствии достоверных сведений, не вдумываются с должной тщательностью даже и в имеющиеся документы, а исходят из каких-либо "мнений" и "слухов".

Так, например, уже в 1990-х годах были изданы "Очерки истории Советского государства", в предисловии к которым утверждалось, что наконец-то у историков СССР есть возможность "заглянуть под покровы идеологического тумана"11. И вот одно из таких заглядываний "под покровы" в этих "Очерках"...