Россия - Век ХХ-й (Книга 2)

Итак, предлагается зловещая перекличка: 1937 - 1947... Однако ведь 26 марта того самого 1947 года был издан указ об отмене в победной стране смертной казни... И есть всецело достоверные документы, свидетельствующие, что в 1948-1949 годах в стране не было вынесено ни одного смертного приговора. Правда, 12 января 1950 года последовал указ, восстановивший смертную казнь,- по-видимому, в связи с готовившимся тогда процессом по так называемому Ленинградскому делу (о котором еще будет речь). И в течение 1950-1953 годов имели место 3894 смертных приговора1. Конечно же, цифра страшная - в среднем около тысячи приговоров за год... Но если сопоставить ее с соответствующей цифрой 1937-1938 годов, когда было вынесено 681 692 смертных приговора, то есть около 1000 за день (а не за год!) - утверждение Радзинского о начавшемся в 1947 году новом "1937-м" предстает как совершенно безответственная выдумка; в сопоставленных только что цифрах, если воспользоваться модной в свое время формулой, "количество переходит в качество". К сожалению, подобного рода выдумки внедряются в сознание людей уже более сорока лет, с 1956 года.

Нет сомнения, что в 1946-1953 годах было достаточно много всяческих жестокостей, несправедливостей, насилий. Но, как явствует из фактов, "политический климат" в стране стал значительно менее жестоким, чем в предвоенное время - не говоря уже о времени коллективизации и самой революции.

Правителей, которые начали во второй половине 1950-х годов внушать самые мрачные представления о последних годах жизни Сталина, еще можно при большом желании понять и "оправдать". Они стремились предстать в глазах людей в качестве спасителей страны от предшествующего - чудовищного по своим масштабам и беспощадности - сталинско-бериевского (как тогда утверждалось) политического террора, который к тому же с течением времени якобы все более возрастал, и если бы, мол, Иосиф Виссарионович прожил еще хотя бы год-другой, или если бы власть после его смерти захватил бы Лаврентий Павлович, террор этот привел бы к совсем уж тотальной гибели населения...

Наиболее тщательный и вместе с тем наиболее объективный - отнюдь не закрывающий глаза на произвол и жестокость - исследователь ГУЛАГа, В. Н. Земсков, отметил, что Н. С. Хрущев "с целью помасштабнее представить собственную роль освободителя жертв сталинских репрессий написал: "...Когда Сталин умер, в лагерях находились до 10 млн. человек". В действительности же 1 января 1953 года в ГУЛАГе содержались 2 468 524 заключенных*. И, сообщает В. Н. Земсков, сохранились "копии докладных записок руководства МВД СССР на имя Н. С. Хрущева с указанием точного числа заключенных, в том числе и на момент смерти И. В. Сталина. Следовательно, Н. С. Хрущев был прекрасно информирован о подлинной численности гулаговских заключенных и преувеличил ее в четыре раза преднамеренно"2.

К этому суждению В. Н. Земскова необходимо добавить следующее. Хрущев, называя способную потрясти цифру "10 млн.", стремился к тому же внушить, что речь идет главным образом о политических заключенных. Правда, опасаясь, надо думать, совсем уж завраться, Никита Сергеевич вслед за цитированной фразой о "10 млн." оговорил: "Там (то есть в десятимиллионном ГУЛАГе.- В. К.), конечно, были и уголовники15..."3, но явно хотел, чтобы это "были" понималось в том смысле, что "уголовники" составляли скромное меньшинство заключенных. Между тем в действительности доля политических заключенных в начале 1953 года, как это непреложно явствует из исследования В. Н. Земскова, составляла в начале 1953 года 21 процент от общего числа заключенных (ИТЛ и ИТК),- то есть немногим более 1/5... И, значит, Хрущев, который, называя цифру 10 млн. заключенных ко времени смерти Сталина, конечно же, "подразумевал", что это, главным образом, жертвы сталинско-бериевского политического террора, преувеличивал не в четыре, а в двадцать раз!

Но о политических репрессиях 1946-1953 годов мы еще будем говорить. Прежде целесообразно обратить внимание на своего рода иронию истории. Дело в том, что инициатором обличения послевоенного сталинского террора и практической ликвидации его последствий был не кто иной как Л. П. Берия, которого затем объявили главным исполнителем злодейской воли Сталина, а во многом даже и "вдохновителем" этой воли.

После смерти Сталина Лаврентий Павлович занял второе (первое - Г. М. Маленков) место в правящей иерархии, а также возглавил новое Министерство внутренних дел, в котором соединились два ранее (с 1943 года) самостоятельных ведомства - государственной безопасности (НКГБ-МГБ) и внутренних дел (НКВД-МВД),