Россия. Век XX. 1901–1964. Опыт беспристрастного исследования

Вадим Валерианович Кожинов Россия. Век XX 1901–1964 Опыт беспристрастного исследования

Россия Век XX 1901–1939 От начала столетия до «загадочного» 1937 года

Три кратких пояснения от автора

1. Главы этой книги публиковались первоначально под общим названием «Загадочные страницы истории. XX век». Но для книги в целом такое название было бы не очень уместным, ибо ведь из нее следует, что «загадочна», по сути дела, вся история нашего столетия: ее важнейшие явления и события предстают в «массовом» сознании в превратном или хотя бы сугубо неясном виде.

Это обусловлено, во-первых, крайней «идеологизированностью», свойственной нашему веку, той «тенденциозностью» (самого разного характера) в истолковании явлений и событий, которая внедряется в умы и души людей «средствами массовой информации» (СМИ), чьи масштабы и власть непрерывно расширяются, – от колоссально увеличивших свои тиражи в начале XX века газет[1] до вездесущего ныне телевидения. Казалось бы, цель СМИ – сообщать о том, что совершается в мире, но на деле наиболее «массовые» из них, требующие громадных финансовых затрат, не просто «информируют», но выражают интересы и волю мощных политических и экономических сил, которые стремятся сохранить и расширить свое господство, – будь то господство партий, транснациональных корпораций, так называемых олигархов и т. д.

«Неразгаданность» истории XX столетия обусловлена, во-вторых, и тем, конечно же, что дело идет о нашем веке, о десятилетиях, от которых мы еще не отдалились сколько-нибудь значительно, и нам нелегко взглянуть на них «объективно». Достаточно сказать, что среди нас еще живут люди, для которых события 1953, 1941, 1937, 1929 и даже 1917-го годов (пусть эти люди тогда были в очень юном возрасте) – не главы курса истории, а звенья их личной судьбы…

Строго говоря, XX век даже еще не стал в полном смысле слова историей (об этом далее пойдет речь), но отказаться от его изучения нельзя: оно не менее или, пожалуй, более важно, чем изучение предшествующих столетий.

2. Эта книга является продолжением – как бы «вторым томом» – моей изданной в 1997 году (и готовящейся к переизданию в существенно дополненном виде) книги «История Руси и русского Слова. Современный взгляд». Правда, это утверждение может показаться людям, знакомым с моей «Историей Руси…», по меньшей мере странным, ибо изложение отечественной истории доведено в ней только до начала XVI века, когда «Русь» начала превращаться в «Россию», а этот – «второй» – том посвящен XX столетию, и, следовательно, «пропущены» четыре века – XVI, XVII, XVIII и XIX…

Не исключено, что «пробел» еще будет восполнен, и тогда «второй» том окажется «третьим». Но, как мне представляется, обращение к начальной эпохе отечественной истории и, с другой стороны, к ее последнему (будем верить, что последнему только для нас, живущих сегодня, а не вообще…) периоду имеет свое оправдание и особо существенный смысл. Кстати сказать, в «первом» томе я многократно как бы перебрасывал мост именно в XX век, стремясь показать, что явления и события начальной эпохи нашего исторического бытия имеют определенные «отзвуки» в новейшей нашей истории.

Впрочем, дело не только в этом. История России в «пропущенные» мною столетия – с XVI по XIX-й – изучена к настоящему моменту значительно более тщательно и глубоко, чем предшествующая эпоха (то есть до XVI века) и, понятно, последующая, то есть нашего столетия. В высшей степени показательно, например, что в двадцатидевятитомной «Истории России с древнейших времен», созданной С. М. Соловьевым, начальным семи столетиям (IX–XV) посвящены всего два с половиной тома, а следующим трем столетиям (XVI–XVIII; к тому же последнее не «доведено» до конца) – двадцать шесть (!) томов с половиной, – то есть в 10 раз больше!

Словом, моя сосредоточенность на первых и последнем столетиях истории России имеет свои существенные основания, да и вообще «начало» и «конец» особенно важны для понимания развития страны в целом.

3. Целесообразно сказать несколько слов о той «методологии», которой я стремился следовать на многих страницах этой книги. Ее можно кратко определить как «мышление в фактах».

Сочинения об истории – особенно новейшей истории – представляют собой чаще всего совокупность тех или иных общих положений и, с другой стороны, сведений об исторических фактах – конкретных событиях, явлениях, людях – сведений, которые подкрепляют (либо даже просто «иллюстрируют») общие положения.

Я же стремился (разумеется, не мне судить, насколько осуществилось – да и осуществилось ли вообще – мое стремление) мыслить об истории прямо и непосредственно в самих ее конкретных фактах, чтобы эти факты (подчас вроде бы даже «мелкие», внешне «незначительные») являли собой не «примеры», а форму мысли, ее неотъемлемое «тело».