Россия. Век XX. 1901–1964. Опыт беспристрастного исследования

В тексте Постановления ни разу не употреблено слово «антипатриотизм» (и равным образом «патриотизм»), зато всего на трех с половиной его страницах около тридцати раз встречаются различные образования от слова «советский» – в том числе «несоветский», «чуждый советскому» и даже «антисоветский». Правда, употреблено и выражение «несвойственный советским людям дух низкопоклонства перед современной буржуазной культурой», однако и здесь противопоставлено именно «советское» и «буржуазное», а не «патриотическое» и «антипатриотическое». И о поэзии Анны Ахматовой сказано как о «буржуазно-аристократической», а не «антипатриотической»[946].

В собственно ждановском тексте наиболее «выразительны» слова, которые и тогда цитировались чаще всего: «Мы уже не те русские, какими были до 1917 года… Мы изменились и выросли вместе с теми величайшими преобразованиями, которые в корне (выделено мною. – В. К.) изменили облик нашей страны»[947]. Именно такой смысл и такую направленность Постановления ЦК 1946 года выявил в опубликованной в 1995 году обстоятельной статье Сергей Куняев[948].

Что же касается борьбы против антипатриотизма – она началась в следующем, 1947 году. Это может показаться странным и даже абсурдным:

в августе 1946 года атака направлена в одну сторону, а всего через девять месяцев, в мае 1947-го, – по сути дела, в прямо противоположную. Но, как уже не раз говорилось в моем сочинении – особенно в первом его томе – в СССР сосуществовали (на различных этапах в совершенно разных соотношениях) и нередко вступали в открытую борьбу и антипатриотическое, и патриотическое начала.

Во время войны «патриотами» стали даже те, от кого, казалось бы, никак нельзя было этого ожидать… Но в своей уже цитированной речи, произнесенной через девять месяцев после 9 мая, 9 февраля 1946 года, Сталин, ни разу не употребив слова «патриотизм» (не говоря уже о словах «Россия» и «русский»), всячески подчеркивал, что победил «советский строй», «Коммунистическая партия», «Красная Армия» и т. п. И такое решение проблемы легло в основу принятого спустя полгода, 14 августа 1946-го, Постановления ЦК о ленинградских журналах. Они подверглись атаке не за «антипатриотизм», а за их «несоветский» – а отчасти даже «антисоветский» – характер (другой вопрос – насколько справедливо было обвинение).

В «общем мнении», которое в период «гласности» выразилось открыто и резко, то, что произошло в августе 1946 года, толковалось как злодейская акция секретаря ЦК А. А. Жданова – своего рода сатанинской фигуры, стремившейся задавить все, так сказать, живые и подлинные литературные силы, которые еще сохранились – несмотря на предшествующие «чистки» – в Ленинграде с его культурными традициями и его – пусть и относительной – самостоятельностью, неполной подчиненностью центральной власти, чьи руки не всегда доходили до «вольнодумного» города на Неве.

Но это представление – миф, подобный тому мифу о главном палаче Берии, о котором шла речь выше. Безосновательность мнения о Жданове как уникальном душителе культуры ясна из того, что с конца 1934-го до конца 1944 года именно он был «хозяином» Ленинграда – 1-м секретарем обкома и горкома партии, – и, значит, именно под его эгидой и смогли сохраниться те самые литературные силы, которые подверглись атаке в августе 1946 года! К тому же после переезда Жданова в Москву его сменил в Ленинграде его ближайший сподвижник, еще с 1938 года являвшийся 2-м секретарем Ленинградского обкома и горкома, А. А. Кузнецов, а когда последний в марте 1946-го вслед за своим патроном перебрался в Москву, его место занял П. С. Попков, который с 1939 года был председателем Ленгорсовета.

В 1988 году было трехмиллионным тиражом опубликовано вздорное сочинение Юрия Карякина «“Ждановская жидкость”, или Против очернительства»[949]. Определение «вздорное» уместно уже хотя бы из-за данного автором своему сочинению заглавия. Ибо эта самая «жидкость», изобретенная в прошлом веке инженером Н. И. Ждановым, – превосходное средство для уничтожения зловония и вредоносных бактерий. А это значит, что озаглавить свое сочинение подобным образом имел основания только автор, всецело одобряющий А. А. Жданова, а не проклинающий его!.. Карякинская статья представляла собой выражение в печати давно и широко распространенных домыслов и слухов, связанных прежде всего с драматическими судьбами подвергшихся атаке в августе 1946-го виднейших писателей-ленинградцев – Анны Ахматовой и Михаила Зощенко. Но обратимся не к слухам, а к фактам.

В мае 1940 года – то есть на шестом году правления Жданова в Ленинграде – после семнадцатилетнего (с 1923-го) перерыва было издано весьма большим для того времени тиражом 10 тысяч экземпляров самое солидное собрание произведений Ахматовой «Из шести книг». Это «воскрешение» поэта, без сомнения, не могло осуществиться без ведома Жданова.