Россия век XX-й. 1901-1939

Словом, явно неуместна версия, согласно которой гонения на русского поэта Мандельштама, завершившиеся арестом, хоть в какой-то мере были связаны с его еврейским происхождением. Правда, Надежда Яковлевна рассказывает еще об имевшем место в 1932–1934 годах конфликте поэта с писателем С.П. Бородиным и, затем, с поддержавшим последнего А.Н. Толстым. Однако перед нами чисто «бытовая» стычка, которая закончилась пощечиной, нанесенной Толстому Мандельштамом (а не наоборот!..). Вдова поэта пишет, что до нее «дошла фраза», якобы произнесенная тогда, в начале мая 1934 года, самим М. Горьким: «Мы ему покажем, как бить русских писателей…»[472], фраза, которая-де сыграла зловещую роль. Однако все, что мы знаем о Горьком, убеждает в абсолютной немыслимости подобного высказывания в его устах. Достаточно вспомнить, что именно в то время Горький, по сути дела, назвал Павла Васильева «фашистом» («Правда» от 14 июня 1934 года; статья была напечатана в тот же день и в трех других газетах).

Горький никак не мог бы негодовать из-за того, что еврей дал пощечину «русскому писателю», ибо он был прямо-таки мистическим «юдофилом» (знать об этом немаловажно, ибо Алексей Максимович в первой половине 1930-х годов так или иначе возглавлял все литературное дело). 26 сентября 1929 года он гордо заявил на страницах «Правды»: «По мере сил моих я боролся с антисемитизмом лет тридцать»[473], хотя, казалось бы, с 1917 года он вполне мог «доверить» эту борьбу ВЧК-ОГПУ… Очень характерна деталь из рассказа о быте Горького в 1930-х годах:

«Желающих побывать у Алексея Максимовича было слишком много, и очередность посещений устанавливал строгий его секретарь (П.П. Крючков, тесно связанный с Г.Г. Ягодой. — В.К.). Но была категория людей, которые, по договоренности с Алексеем Максимовичем, «обходили» секретаря и пробирались «нелегально»… В «нелегальные» попали и Исаак Эммануилович Бабель, и Соломон Михайлович Михоэлс, и Самуил Яковлевич Маршак, и Михаил Кольцов»[474] (Михаил Ефимович Фридлянд).

Словом, нет ровно никаких оснований полагать, что беды Мандельштама зависели от его еврейского происхождения.

В связи с этим уместно сказать, что в глазах иных нынешних авторов сам Осип Эмильевич предстает в качестве… «антисемита». Именно таково, например, мнение активнейшего специалиста «по данному вопросу» М. Золотоносова. В своей изданной в 1995 году книге «Мастер и Маргарита» как путеводитель по субкультуре русского антисемитизма (СРА)[475] сей автор утверждает, что творцу знаменитого романа присущ «элементарный антисемитизм, разрушающий ту «оптимизированную» биографию Булгакова (неправомерно сближенную с Идеалом), которая внедрилась в общественное сознание»[476].

В цитируемой книге говорится, в частности, о концепции «легендарной вины евреев за то, что «они Бога распяли»… Булгаков имел в виду эту концепцию при работе над «Мастером и Маргаритой». Впрочем, — добавляет, сокрушаясь, М. Золотоносов, — что говорить о Булгакове, если даже О.Э. Мандельштам… писал: «Если победит Рим — победит даже не он, а иудейство — иудейство всегда стояло за его (Рима. — В.К.) спиной и только ждет своего часа…» (там же; речь идет об ожидании казни Иисуса Христа).

Определение «вины» как «легендарной» основывается, очевидно, на попытке Золотоносова трактовать евангельские сведения о распятии Христа как беспочвенную «легенду» — к тому же опять-таки «антисемитскую» легенду (что утверждалось не раз). Однако имеется, например, талмудический текст, полностью совпадающий с «версией» Евангелия: