Россия век XX-й. 1939-1964

Другой причиной затемненного и искаженного представления о послевоенном времени явилась мощная идеологическая кампания, предпринятая после смерти Сталина, — так называемое «разоблачение культа личности». В первом томе моего сочинения214 было показано, что сведение всех бед к личным качествам Сталина строилось в сущности по модели детской сказки об ужасном злодее, а кроме того было по сути дела тем же культом личности, — хоть и «наизнанку»… Да и вообще есть все основания заключить, что «разоблачение культа» ни в коей мере не ставило задачей понимание предшествующей истории. Оно имело сугубо «практическую» цель — утверждение и укрепление новой власти. Любой правитель, оказавшись у власти после смерти обожествленного вождя, в сущности, вынужден был в той или иной мере «принизить» его (иначе в сравнении с ним, «богом», новый правитель представал бы в качестве недееспособного)215, отмежеваться от прискорбнейших явлений предыдущего периода и, в конце концов, явить собой «спасителя» страны от вероятных злодеяний своего предшественника (если бы он продолжал править), — а также и от своих соперников по борьбе за верховную власть.

Для этого новому вождю нужно было, в частности, уничтожить те или иные следы своей собственной предшествующей деятельности. Известный историк КПСС В. П. Наумов сетовал в 1994 году, имея в виду послевоенный период: «Сейчас стало особенно ясно, что… мы не можем получить очень важные документы и свидетельства… Может быть, отсутствуют самые важные документы…»216. В. Е. Семичастный, назначенный в 1961 году председателем КГБ, впоследствии, в 1992 году, сообщил, что, когда он занял свой пост, «многие документы уже были уничтожены или подчищены, вытравлен текст. Это мне сказали и показали архивисты»217. Относительно «неугодных» документов есть свидетельства архивистов о том, что по воле Хрущева в 1957 году "был сформирован специальный состав (! — В.К.) с такими документами, которые затем сжигали под тщательным наблюдением"218.

Впрочем, как уже отмечено выше, крайняя засекреченность, присущая послевоенному времени, привела к тому, что в верхах власти старались вообще обойтись без документов: и Маленков, и Хрущев (см. выше) вспоминали о «директивах», которые Сталин давал устно членам Политбюро (с 1952-го — Президиума) ЦК.

Дефицит документов, запечатлевших послевоенную историю, настолько значителен, что многие нынешние авторы, как бы заранее убежденные в отсутствии достоверных сведений, не вдумываются с должной тщательностью даже и в имеющиеся документы, а исходят из каких-либо «мнений» и «слухов».

Так, например, уже в 1990-х годах были изданы «Очерки истории Советского государства», в предисловии к которым утверждалось, что наконец-то у историков СССР есть возможность «заглянуть под покровы идеологического тумана»219. И вот одно из таких заглядываний" под покровы" в этих «Очерках…»:

"В последний год жизни Сталин готовил новую крупную перестановку кадров в верхнем эшелоне руководства. Сначала октябрьский (1953 г.) пленум ЦК, а затем ХIХ съезд партии (5-14 октября 1952 года. — В.К.) приняли решение о существенном расширении состава Политбюро ЦК, которое преобразовывалось в Президиум и увеличивалось до 25 членов и 11 кандидатов (вместо 11 членов и 1 кандидата прежнего Политбюро). По предложению Сталина из вновь избранного Президиума ЦК выделилось более узкого состава Бюро Президиума, в которое вошли И. В. Сталин, Л. П. Берия, К. Е. Ворошилов, Л. М. Каганович, Г. М. Маленков, М. Г. Первухин, М. З. Сабуров, Н. С. Хрущев, Н. А. Булганин. Из бывших членов Политбюро ни в Бюро, ни в Президиум ЦК не вошли А. А. Андреев, Н. А. Косыгин, В. М. Молотов, А. И. Микоян" (с. 295. Выделено мною. — В.К.)

А ведь ко времени издания цитируемого сочинения были вполне доступны документы, согласно которым почти все процитированные суждения являют собой произвольные домыслы. Начнем с того, что Молотов, Микоян и Косыгин на XIX съезде вошли в Президиум ЦК (Косыгин — в качестве кандидата в члены), хотя в самом деле не вошли в его Бюро; Андреев же выбыл из «верхнего эшелона» по нездоровью. Далее, если вдуматься, на XIX съезде произошло не столько «расширение» состава «верхнего эшелона», сколько, выражаясь модным ныне словечком, его реструктуризация.

Дело в том, что до XIX съезда «верхний эшелон» слагался из трех различных по своему персональному составу «органов» — Политбюро, Оргбюро и Секретариата, в которые с 1946 года входили (в целом) 23-24 человека (а не 12). Правда, двое из них — Сталин и Маленков — состояли во всех трех «органах», а еще трое человек — в двух из них, но остальные 18-19 лиц «верхнего эшелона» числились только в одном из трех «органов»220.